Ветер

Матвей огляделся по сторонам. Страх сжал холодными щупальцами его сердце. Он понятия не имел, в какую сторону теперь нужно плыть. Черная вода от горизонта до горизонта. Как назло, в небе началось движение, быстро переросшее в проливной дождь. Матвей сидел, уткнувшись лицом в колени. Дождь хлестал его по открытой спине и голове, скатывался по лицу и смешивался со слезами.

- Матвей еще не приплыл? – Егор вышел из пещеры и, щурясь на свет посмотрел в сторону Верблюда.

Тамара, стиравшая в это время в уличной ванне, тоже обернулась, чтобы разглядеть плот.

- Наверное, ждал, когда дождь пройдет? – Сказала она, хотя материнским чутьем уже начинала переживать за сына.

Егор что-то пробубнил сквозь зубы. Из водного транспорта у него имелась только камера от грузовика и весло. Плыть на камере получалось раза в три дольше, чем на плоту.

- Если через час не появится, поеду его искать. – Твердо сказал отец.

Через час сын не появился. Тревога нарастала. Тамара, сведя брови к переносице, не отрываясь смотрела в сторону двойной горы. Егор сел на баллон, пропустив ноги в отверстие посередине и энергично работая веслом, отправился на поиски сына.

Матвей пытался вспомнить, что рассказывал отец о том случае, когда метель так же заставила его потерять ориентир. Он рассказывал, как определил направление, откуда взошло солнце, и держался его, чтобы приплыть к горам. Сейчас солнце находилось где-то посередине небосвода, и понять в какую сторону оно пойдет на закат, было невозможно. Матвей решил ждать заката и плыть на него.

Он живо представил, что творится в семье по поводу его долгого отсутствия. Внутренний голос ругал себя за легкомыслие, корил и называл всякими оскорбительными словами. Рядом вышел на поверхность еще один огромный пузырь. Лодку качнуло. Воздух тут же наполнился смердящим зловонием. Матвею захотелось назвать это место Мертвым морем.

Первобытная жизнь уже успела закалить мальчика, он вспомнил, как пропал в пещерах горы. Тогда его захлестнула паника, страх, что он ничего не может сам, и ему придется ждать родителей, чтобы они спасли его. Сейчас же Матвея больше терзала совесть, что он заставил их переживать. Незначительный страх присутствовал, и он был связан с тем, что газ мог еще раз сыграть с ним злую шутку. Предсказать появление пузырей было невозможно, и поэтому приходилось полагаться только на случай и удачу.

Солнце начало клониться к закату. Солнечный свет, проходя через грязные облака, рассеивался, искажая представление о настоящем положении светила. Направление по нему было примерным, и шанс промахнуться мимо родной горы был велик. Матвей взял немного севернее, решив, что его сместило на юг.

Через час горы все еще не появились. Небо стремительно темнело. Мальчику хотелось пристать к любой суше лишь бы не оказаться на воде ночью. Его пугала перспектива попасть под выход газа в темноте. Вероятность этого была ничтожно мала, но обжегшись на молоке, люди привыкли дуть и на воду.

Снова стало подклинивать левое колесо. Водоросли намотались и мешали ему работать. Матвей бросился искать нож, но вспомнил, что держал его в руках, когда упал в воду. Он попробовал снять водоросли руками, но их тугие и скользкие стебли совсем не поддавались усилиям. Тогда Матвей попытался перекусить их. Неожиданно, это дало результат. Водоросли имели привкус болота, но на вкус показались съедобными и напоминали отдаленно привкус морской капусты, ламинарии.

Матвей подумал про еду, отчего голодный желудок заурчал. Мальчик поднял перед собой стебель морской травы и, зажмурившись, сунул его в рот. Организм принял необычную еду спокойно. Матвею даже показалось, что он приобрел сил и пустился в путь с новой энергией. Солнце повисло над самым горизонтом. Сквозь коричневые облака оно отражалось красным пятном на черном глянце водоема.

Из-за особого преломления лучей, подсвечивающих дымку, рассмотреть что-либо на горизонте не представлялось возможным. Матвей все глаза проглядел, но не мог с уверенностью сказать, есть ли там горы или нет. Он вставал на цыпочки, будто это могло помочь ему. Временами казалось, что он видит горы, а в следующее мгновение понимал, что это оптические иллюзии, вызванные напряженным вглядыванием.

Солнце заходило за горизонт и все, что видел Матвей, это была золотисто-красная полоса заката. От него красная дорожка протянулась прямо к плоту, указывая верный путь на запад. Матвей был уверен, что выбрал правильное направление, и рано или поздно найдет свой дом. Его больше беспокоили родители, не находящие себе место. Ради них он торопился вернуться.

Стемнело, но Матвей не останавливался. Выходящий на поверхность газ, периодически напоминал о себе сероводородным зловонием. Матвей, во что бы то ни стало, хотел выбраться на безопасную сушу. Через каждые десять минут он останавливался и прислушивался. В природе царило полное безмолвие. Матвей боялся услышать шум водопада, коих было в избытке вокруг долины.

Он в очередной раз остановился послушать природу и очистить колеса от намотавшихся водорослей. Матвей подцепил зубами скользкий стебель и дернул. Водоросль поддалась. Очистил одну сторону и собрался перейти к другому колесу. Матвей не сразу сообразил, что у него над головой шумит рой мошкары. Отмахивался от них, пока не дошло, что насекомые живут вблизи суши.

Быстро очистив второе колесо, Матвей продолжил движение. На темном фоне неба появилась еще более темная тень горы. Она быстро приближалась. Матвей сбавил скорость и осторожно причалил к берегу. На душе отлегло. За прошедший день он успел почувствовать отвращение к воде и плаванию в целом.

Спать пришлось на голых камнях. Мошкара лезла в лицо, кусала кисти рук и торчащие из-под штанов лодыжки. Но это были пустяки по сравнению с ночевкой на плоту на открытой воде. Матвей уснул, как убитый.

Проснулся рано утром от холода. В утренних сумерках рассмотрел, что пристал к северной оконечности Верблюда. Это здорово обрадовало мальчика. Он поднялся, разогрел тело физическими упражнениями, забрался на плот и пустился в путь. Матвей так бодро налег на педали, что чуть не проглядел лежащую у берега автомобильную камеру. Ему сразу стало понятно, что это отец пустился на нем на поиски своего непутевого сына. Матвей повернул плот в ее сторону.