Обмануть проклятье

Глеб снова посмотрел на неподвижного отца, умышленно стараясь пробудить в себе обычные родственные чувства. Но, похоже, сейчас ничто не могло преодолеть охватившего его нерушимого равнодушия. Как только он услышал от Атэхэйлна о предполагаемой смерти Норы, остатки старых иллюзий испарились, открывая ему человека – или не совсем человека – которому никогда не было до них дела, который не был бы горд или благодарен, даже выполняй они все его распоряжения и требования.

Они были друг другу не просто чужими – чуждыми. Собственное сочувствие и желание помочь внезапно показалось донельзя глупым. Глеб уже не понимал, как мог думать, что теперь отец станет обычным стариком, который научится ценить то же, что и его семья, научится жить с ними. Теперь это казалось глупым. Какого-то ритуала мало, чтобы стереть прошлое. Это под силу только жизни. И, видимо, смерти.

Агнесса перекатилась на спину, вглядываясь в умиротворяющую синеву южного неба. Царящее вокруг безмолвие, казалось, проникало в неё, становилось её частью и её делало частью себя. Невероятная, первозданная безмятежность не нарушалась даже пением птиц или шорохом листвы. Всё вокруг сонно замерло, словно сам мир погрузился в приятную послеобеденную дрёму.

Они уже несколько месяцев жили в небольшом домике в горах, затерявшемся так далеко от другого жилья и туристических троп, что нечаянные гости не забредали сюда даже случайно.

Тогда, после того, как проклятье наконец разрушилось, освобождая их обоих, Феликсу понадобилось время, чтобы восстановиться. Та часть духа, которая помогла сохранить ему жизнь, оказалась слишком незначительной, чтобы оставить и силу. Конечно, один из перворождённых не мог утратить её полностью, но стал не могущественнее новорожденной сущности.

Кроме того, его постоянно мучила слабость. Собственной энергии было недостаточно, чтобы окончательно вылечить тело, и нанесённая во время ритуала рана заживала самостоятельно, медленно и неохотно.

Агнесса старалась помочь, однако, несмотря на её быстро приумножающиеся умения, нейтрализовать последствия пережитого было не так-то просто.

Конечно, он не мог заниматься делами и, попытавшись несколько дней решать всё по телефону под неизменные упрёки и уговоры Агнессы, которой это вовсе не казалось полезным, передал дела управляющему.

Дома их ничто не держало, и оба были совсем не против отвлечься от недавних событий, оказаться где-нибудь далеко, где ничто не напоминает знакомые места.

Они выбрали это место – домик на берегу горного озера в стране вечного лета. Агнессе понравилась его укрытость от посторонних глаз, бушующая повсюду яркая зелень, увивающая даже стены их жилья, и маленькое круглое озеро с кристально-чистой водой, сквозь которую без труда можно было разглядеть дно на любой глубине.

Феликс полюбил крутые горные тропы. Сразу они оказались для него неприступными – даже недолгие прогулки утомляли, вызывая одышку и заставляя сердце судорожно колотиться, словно оно опасалось, что его снова заставят остановиться.

Однако постепенно их прогулки становились более длинными, он временами стал забывать о непреходящей усталости, которую преодолевал интерес к жизни.

Здесь к колдуну постепенно возвращалась привычная мощь. Впрочем, он не торопился снова восполниться прежней силой, наслаждаясь незнакомым раньше покоем.

Теперь его дух больше не метался, не рвался к безудержному размаху и разрушениям. Вспышки злости, раньше настигавшие его время от времени, когда накопившаяся энергия требовала выхода, забылись и больше не напоминали о себе.

Дни здесь текли медленно и неспешно, сливаясь и повторяя друг друга, так что иногда можно было забыть, сколько времени они здесь провели, когда приехали и какой месяц идёт сейчас.

Они бродили по горам, с каждым разом всё дальше отходя от дома и иногда возвращаясь только к вечеру, купались, выплывали на лодке на середину озера и подолгу наблюдали, как глубоко внизу плавают между водорослями юркие рыбки.

Агнесса готова была оставаться тут вечность, но Феликс, снова почувствовав себя бодро, начал скучать по каким-нибудь заботам. Колдун не привык обходиться без дел, и радость от неизбежного в этом месте бездействия оказалась не бесконечной.

- Ситэла… - позвал колдун – тихо, бесцельно, словно просто вслушиваясь в звучание имени.

Тут же звук подхватил проснувшийся лёгкий ветерок, и мир вокруг ожил, повторяя услышанное на разные голоса. Агнесса улыбнулась, вспомнив, как не могла различить ни звука в тихом шуршании камыша. Теперь те события казались такими далёкими, почти нереальными. Иногда ей было сложно поверить, что всё произошло в этой же жизни.

- Ситэла.

- М-м?

Она повернула голову, переводя взгляд на Феликса, и продолжила лениво жевать сорванную травинку. День выдался особенно жарким, и они с самого утра лежали на берегу, нежась в тёплых солнечных лучах и ласковых объятиях ветра.

- Может, нам пора вернуться? – спросил Феликс, лениво перебирая распущенные пряди волос колдуньи.

Он уже почти неделю откладывал этот вопрос, зная, что Агнессе будет грустно расставаться с местом, которое она успела искренне полюбить.