Обмануть проклятье

- Переоденься. И на тебе не должно остаться ничего опоясывающего, охватывающего, никаких украшений и заколок.

Молча приняв предложенное, будущая ведьма отвернулась, быстро начала стягивать привычную одежду. Только сейчас она окончательно осознала серьёзность происходящего, необратимость того, на что она захотела пойти.

Белая накидка внезапно напомнила ей саван. Показалось, что эта неприятная, угнетающая белизна отрывает её от мира, утягивает куда-то в безвременье, путая сознание.

- Не передумала? – осведомился Феликс.

- Нет, - чувствуя, что голос звучит не слишком уверенно, Нора для убедительности покачала головой.

- Становись к изголовью. Молчи и не мешай. Шевелиться ты не сможешь – это необходимо, иначе сбежишь. В какой-то момент покажется, что тебе невыносимо больно, но это неправда – просто ощущений будет слишком много сразу, и они неестественны для человека, поэтому ты не сможешь их распознать. Если сумеешь не испугаться, будет легче.

- Спасибо, - серьёзно проговорила Нора, искренне благодарная за своевременное предупреждение.

Она замерла на указанном месте и тут же почувствовала, что тело перестало слушаться. Больше она не могла пошевелиться, не могла отступить или хотя бы двинуть рукой.

Нора скосила глаза вниз, с любопытством изучая отца. Он по-прежнему был обездвижен и, как показалось Норе, вообще утратил сознание. Она вдруг вспомнила, что по человеческим меркам он уже давно не молод, и сейчас это становилось заметно.

Её собственный разум тоже куда-то уплывал. Она уже не различала, что делает Феликс, не слышала произносимых слов – впрочем, их она всё равно ещё не смогла бы понять.

Ненадолго она ощутила что-то похожее на удушье, словно её оплело нечто чуждое, густое и плотное, а потом пришла обещанная боль. То есть совсем не боль – напомнила себе Нора, стараясь не поддаться панике. Её вдруг будто оказалось слишком мало для того, что пыталось её наполнить, стать её частью. Казалось, тело не справится, разорвётся от хлынувшего на неё потока чего-то неведомого, жадного и подавляющего.

Она не заметила, когда всё прекратилось. Не почувствовала, как Феликс подхватил её, не давая упасть, и небрежно опустил на твёрдую деревянную скамью, незаметно примостившуюся у дальней стены.

Колдун поднялся в дом, оставив дверь подвала открытой. Устало пошатнувшись, рухнул в кресло, с благодарностью принимая от Агнессы душистый травяной чай.

- Всё удалось?

- Да. Позвони Глебу, пусть заберёт отца. Он-то нам здесь точно не нужен.

- Значит, он согласился на твоё условие?

- Согласился… Сказал, что жизнь часто преподносит сюрпризы. Знаешь, всё же разумнее всего было бы уничтожить их обоих – и его, и Нору. Конечно, нам уже от них ничего не грозит, но кому-нибудь оба ещё принесут немало неприятностей.

Агнесса не стала объяснять по телефону, для чего Глеб срочно понадобился Зарубину. Она подозревала, что Нора и не подумала сообщить брату о тех переменах, к которым она так стремилась, и догадывалась, что того ждёт серьёзное потрясение. Когда Глеб показался на пороге, ведьма молча проводила его в гостиную, предоставив Феликсу самому объясняться с подчиненным.

- Садись, - кивнул колдун пришедшему.

- Что-то случилось? – тоже решив забыть о приветствии, поинтересовался Глеб.

- Как посмотреть, - задумчиво отозвался Зарубин. – Сегодня завершилась одна давняя история.

- Вы… нашли отца? – Лапин всё-таки не смог скрыть нелепую, неоправданную тревогу за человека, которого всегда считал родным. – И что вы станете делать дальше?

- Я? Ничего. Всё, что было нужно, уже сделано. Теперь решение за тобой. Его нужно увезти отсюда, а дальше делай что хочешь. Можешь возиться с ним сам, можешь устроить в какой-нибудь дом престарелых. Вряд ли в ближайшие пару месяцев он будет способен жить самостоятельно.

- То есть… Он жив? – явно ничего не понимая, пробормотал Глеб.

В душе пока ещё недоверчиво зарождалось облегчение и благодарность. Несмотря на то, что он уже смирился с мыслью о скорой гибели отца, которого он так и не научился воспринимать опасным колдуном, и понимал, что ждать иного исхода было бы по меньшей мере глупо, верить в неизбежность подобного отчаянно не хотелось.

Он сам не мог понять, чью сторону принял бы, будь у него выбор, и, кажется, склонен был признать правоту за Зарубиным, но мысль о том, что он должен будет знать о гибели отца и молчать, оказаться своего рода соучастником, невыносимо тяготила.

- Да. И он больше не колдун, - сообщил Феликс. – Человек, ещё совсем не приспособленный к такой форме жизни. Первое время будет тяжело.

- Ничего… То есть, хорошо. Спасибо, - сбивчиво заговорил Лапин, не зная, как реагировать на свалившиеся на него новости.

- И ещё – твоя сестра рассказывала, что она просила взамен на свою услугу?

- Нет, - настороженно отозвался Глеб, предчувствуя ещё одно ошеломляющее известие.