Страница 54 из 82
Волна теплоты и нежности к этому маленькому человеку захлестнула Сергея. Сказали бы ему с утра, что это произойдет вот так, поверил бы? Он чувствовал необыкновенную радость и неимоверное облегчение. Радость от того что Алика ему не отказала. Это было его первое в жизни предложение, и он чертовски волновался. Действительно, любовь — любовью, только одно дело — встречаться-целоваться, а все бросить и согласиться жить вместе с ним — это уже другое. Ведь он — никто! Ни документов, ни угла, ни денег. Ни-че-го! Соглашаться на его предложение — чистое сумасшествие! Но разве любовь не сумасшествие?
Я был ничто, Moi je n'etais rien
И вот сегодня Et voilà qu'aujourd'hui
Я страж ее снов. Je suis le gardien
Du someil de ses nuits
Я люблю ее до смерти. Je l'aime a mourir
Он чувствовал облегчение принятого решения. Чувство, испытываемое им каждый раз, когда после мучительных раздумий принимал, наконец-то, решение. Только в этот раз он решал за двоих.
— Я тебя очень, очень люблю, — сказал Сергей, зажав лицо Алики в ладонях.
— Я тебя тоже очень люблю, — ее глаза светились от счастья и блестели от радости, этот раз.
— Мы уезжаем на десять дней на прыжки, как только вернемся, я за тобой приеду. Хорошо?
— Хорошо, — она согласно кивнула. — Не передумаешь?
— Через десять дней... Я приеду через десять дней!
Ровно по расписанию поезд Марсель — Бордо, прошипев на опаздывающих, закрыл двери, оставляя на перроне детство Алики. Возврата к нему уже не было. Поезд качнулся, и медленно тронулся на запад, унося с собой Алику и Сергея.
Она смотрела на уплывающий за окнами перрон, на остающихся провожающих, махающих и посылающих воздушные поцелуи вслед уносящимся серым вагонам.
Их никто не провожал. Горячие слезы текли по щекам, и их было не остановить, как не остановить поезд, уносивший ее из родного города, от семьи, от друзей... От всего, что еще совсем недавно было настолько родным и казалось вечным, как детство, которое, казалось, не кончится никогда. Ее прошлое осталось за окном покачивающегося поезда. Ее настоящее и будущее сидело рядом, крепко прижимая ее к себе.
— Все будет хорошо, я тебе обещаю, — шептал ей Сергей, чувствуя себя виноватым за слезы, текущие по щекам.
И никакого марша Мендельсона, ни радостных лиц родных и близких, ни музыки, ни цветов, ни криков «Горько!»
Расстреляв весь колчан из отнятого у купидона лука, они лежали, глядя в потолок маленькой комнаты маленького вокзального отеля. Любовь, перемешанная со сладким токайским вином, кружила голову, освобождая Алику от страха и переживаний. Она лежала, положив голову Сергею на грудь, слушая, как успокаивается его сердце.
— Кто я тебе?
— Жена ты мне, жена! — Сергей заулыбался, это было так ново, так необычно произносить. — Ты мне жена!
— Но ведь мы не женаты?
— На Земле — нет. Нас ангелы на небесах обвенчали. Ты разве не видела? Один был такой розовый, мясистый... Не видела?
— Нет...
- Следующий раз во время полета глаза не закрывай, — он засмеялся.
— Мам, ты только не волнуйся, ладно? Обещаешь? Ничего страшного не произошло: я женился...
Трубка замолчала.
— Алло, ты меня слышишь?
— Она не очень... темная? — после продолжительного молчания трубка ожила.