Страница 48 из 82
— Кажется, опять дал маху, но где?
— Ты знаешь, что ты вот сейчас только что сказал?
— Ну, примерно... — без особой уверенности пожал плечами Сергей.
— А что ты еще знаешь? Говори все, кроме «равняйсь! Смирно!»
Назвался груздем — полезай...
Стараясь уже не кричать на весь зал, он процитировал Алике оставшийся монолог, добавив пару-тройку часто встречающихся в обиходе фраз.
Слушая своего оратора, зажав голову между ладоней, девчонка не переставала отрицательно кивать.
— Где ты только все это услышал?
— Как где? В казарме, где же еще?
Все, чем Сергей ошарашил Алику и присутствующих, было ни чем иным, как предложением заниматься сексом самыми извращенными способами, перемешанным с жесточайшей матерщиной, от которой у нормальных людей уши отваливаются. И никакой любви, никаких чувств, никакой нежности...
Не имея под рукой учителя французского, он пытался запоминать слова и фразы, анализируя ситуации, в которых они были употреблены. Увы, армия — не духовная семинария, и не институт благородных девиц, тем более легион!
— А теперь слушай меня! Вот это все... выброси из головы и забудь, и постарайся больше никогда, никогда не употреблять. Хотя бы за воротами казармы. Понял? — с помощью жестов как можно доходчивее объясняла Алика. Она совсем не обиделась. Во-первых, было очевидно, что он не знал точного содержания сказанного — иначе нужно быть конченным олигофреном. Во-вторых, обижаться на это цветущее лицо было невозможно — затискать-задушить-зацеловать — да! Обижаться — нет!
— Ты, идиот! — возбужденной Сергей выдернул мирно сопящего канадца из-под одеяла. — Ты что мне надиктовал? — он сунул исписанный лист Клоду под нос.
— Что просил, то и написал, — недоумевая, защищался «лесоруб».
— Ты же сказал, что идешь на свидание и боишься, что тебя не поймут. Так? — вот я тебе подсказал самые доступные и максимально понятные фразы. А что? Что-то было не так? — осторожно спросил он, внимательно всматриваясь в лицо Сергея. — Я, кажется, понял! — франкоговорящее лицо расплылось в ехидной улыбке. — Ты же мне не сказал, что у тебя встреча с женщиной?! А я тебе все преподнес, как будто у тебя стрелка именно с женщиной. Но у тебя было свидание совсем не с женщиной?! Так? Ты бы сразу и сказал, что того... но не с женщиной! Что стесняться-то? Мне-то все равно, это твое... личное... дело.
Обалдевший от услышанного, Сергей почувствовал свое бессилие перед человеческой убогостью.
— Все, не продолжай, — он махнул рукой, завершая беседу.
Не надеясь больше ни на кого и не желая каждый раз распахивать душу посторонним, он обложился учебниками и словарями, начав штурм французского с азов. Не вынимая словаря из рук все свободное время, в поле, в карауле, вгоняя в резиновую неподдающуюся память слово за словом, сожалея о пропущенных в школе уроках французского.
24
Своим появлением Алика взбудоражила его привычную серо-зеленую армейскую жизнь, наполнив ее светом и яркими цветами, поменяв местами главное и второстепенное, ход и цену времени, став для Сергея дурманом-наркотой. Достаточно было закрыть глаза, как появлялся ее образ, и он улетал, как наркоман от дури.
Рабочая неделя стала вечностью, которая, казалось, никогда не закончится, а часы в компании Алики — мгновением. Моргнул — и вот опять он один, и только шлейф духов свидетельствует, что это был не сон.
Жизнь Сергея превратилась в сплошное ожидание — ожидание выходных с надеждой не загреметь в наряд и не оказаться на полигоне, ожидание Алики, которой тоже не всегда удавалось вырваться из семьи.
С регулярными поездками в Марсель зарплаты легионера катастрофически не хватало.
Вот и на этот раз Сергей сидел на нулях, а впереди выходной. Очень хотелось в Марсель — вдруг девчонке удастся вырваться ну хотя бы на часок?
Он двинулся в обход соотечественников в надежде «настрелять» немного денег. Зайдя в расположение к Александру, не дойдя до его комнаты он понял, что там выходные уже в самом разгаре.
На одном конце слышался стройный хор голосов собравшихся со всего полка уроженцев острова Мадагаскар.
Если выходцы из Союза, собравшись вместе, чаще пили, то островитяне — пели.
— Песняры, мать их... — подумал Сергей, а мальгаши, собравшись вокруг ящика альзасского пива, затягивали народные песни. Было что-то мелодично-тоскливое в них. Вслушиваясь в африканскую мелодию, в памяти всплыли строки другой песни:
Весь покрытый зеленью,
Абсолютно весь,
Остров невезения в океане есть.