Страница 28 из 82
— Лучше по печени, — наблюдая за сценой, подумал Сергей, — доходчивее.
В следующий раз будет блестеть, как у кота ...
Дойдя до Сергея, Косен бегло вскинул раму со стволом:
— Собирай, — кивнул удовлетворительно.
Вообще, перед этим Сергей единожды подвергался тотальной проверке со стороны шефа, после чего до конца учебки ни он, ни остальные ни разу не проверяли его оружие.
Вообще, в отношении к себе со стороны адъютанта Керли и сержантов Сергей чувствовал определенное уважение. Может, причиной того был марш, стоивший Сергею ног, а, может, армейский опыт, делавший его на голову выше и дававший огромное преимущество. Он был одним из лучших стрелков, не говоря о физической подготовке. И если на дорожке стадиона он особенно не блистал, то на полосе препятствий и на марш-бросках единственным его соперником был Поршере, жилистый и поджарый француз с несколькими годами службы за спиной, единственный из франков, пользующийся уважением в подразделении.
Человек, с кем отношения не сложились, был сержант Монтей. Видимо, победа Советского Союза во Второй мировой войне, бессилие СС перед Красной Армией ему не давали покоя, подталкивая на реванш. Он как будто постоянно соревновался с Сергеем, одержимый каким-то странным остервенением.
Однажды на полосе препятствий при прохождении на время Сергей оказался в паре с сержантом — случайно, наверное.
— Ну, держись, Ганс, — со злостью подумал Сергей, решивший сделать сержанта во что бы то ни стало, чтобы «опустить» на глазах у всего подразделения, сбив тем самым спесь и высокомерие. Это была дуэль, цена которой — авторитет.
Старт. Оба с места взяли бешеный темп. Сержант начал медленно отрываться. Доскональное знание полосы и отточенная техника давали ему огромное преимущество, но на стороне Сергея были дурная сила и злость из ряда — умру, но ВДВ не опозорю.
Его легкие работали, как меха, а сам он, работая ногами и руками, был похож на летящий на всех парах паровоз. На поперечной доске, сделав выход на две руки, вместо висения с задиранием ног, он настиг Монтея, и дальше они шли корпус в корпус. И все-таки руки у сержанта были слабоваты, пока он подтягивался, вылезая из ямы. Сергей вылетел из нее и уже без дыхания пришел на финиш. В глазах рябило, по бронхам как наждачкой прошли. В стороне сержант собирал легкие воедино. Их глаза встретились. Сергею дико хотелось согнуть правую руку в локте и крикнуть: «На, козел, отсоси!» Только делать этого не пришлось. Монтей прочитал все по глазам. Прочитал и не забыл...
Вечером того же дня, будучи дежурным, он построил подразделение в коридоре. После привычных и уже надоевших:
— Хонда!
— Я!
— Судзуки!
— Я!
— Положение сидя — принять! Упор лежа — принять!
И прочих традиционных развлечений сержант прохаживался вдоль строя, наморщив нос, с гримасой брезгливости на лице, размышляя, что бы еще придумать.
Дойдя до Сергея, он остановился, поигрывая перед его лицом ножом для резки картона, то задвигая в рукоять, то выдвигая вновь тонкое и острое, как бритва, лезвие.
— Ну что, Спешнас (спецназ, то бишь), ты фильм «Красный скорпион» видел?
— Да, сержант, — ответил Сергей, не догадываясь, куда клонит СС-фан.
— Вы все такие крутые или только в кино? — видимо, жаба сержанта не отпускала, вот-вот норовя задушить вконец.
Сергей не ответил, глядя придурку в глаза.
- Вот мы сейчас и посмотрим, — Монтей, не отводя взгляда, приставил острый, как жало, наконечник ножа к груди Сергея и, нажимая, медленно повел его по диагонали сверху вниз. Металл легко впился в упругую кожу, погружаясь все глубже и глубже. Кровь под давлением хлынула наружу. Только глядя в глаза Сергея и наблюдая за его реакцией, сержант не заметил, насколько глубоко сталь погрузилась в мякоть. Сергей стоял, не шевелясь, не отрывая взгляда. Кровь текла по животу. Пришедший в себя Монтей в испуге отдернул руку. На груди Сергея сабельным ударом зияла дыра. Спохватившись, Сергей зажал ладонью разошедшиеся края, тем самым пытаясь остановить кровотечение. Не помогло — кровь струилась между пальцами. Оцепеневший от вида крови Сержант смотрел на Сергея, который , не отдавая себе отчет, оторвал от груди наполненную кровью ладонь и провел себе по лицу — со лба до подбородка, сверху вниз. Сержант нервно рассмеялся. Окровавленное лицо его ненавидело.
Потом началась свистопляска с медчастью и накладыванием зажимов, дачей объяснений и показаний. Менялись кабинеты и допрашивающие. Шутка ли — членовредительство, как никак! Плохо говорящему и малопонимающему Сергею было тяжело объяснить произошедшее. За него все объяснял сержант, который, исказив и вывернув наизнанку историю, убедил всех, что Сергей просто безбашенный парашютист, располосовал себя сам, чтобы доказать крутизну советского спецназа. Во что командование, закрыв глаза, поверило или сделало вид, что поверило, не применив к сержанту никаких санкций, ну и к Сергею тоже!
Долго после этого его называли Красным Скорпионом, и во всех полках Иностранного легиона рассказывали историю, как один русский сделал себе харакири прямо перед строем.
14
Время шло, и принимающие очертания легионеры все чаще задумывались над будущим местом службы. За прошедшие месяцы романтика и жажда приключений улетучились, оставив место трезвому размышлению. В парашютный полк кандидатов заметно убавилось, зато заметно выросло число желающих служить в танковом и инженерном полках. Понятно, ездить — не ходить! И, тем более, не бегать с мешком за плечами. Доведенный сержантом Леффортом до автоматизма, Саша-Москвич на вопрос, в каком полку он хотел бы служить, не задумываясь, отвечал: