Страница 17 из 82
Стисни зубы и глубже дыши.
Черт, как там было дальше? — пытался вспомнить Сергей четверостишие из дембельского альбома. — Бля-бля-бля, до тебя тут служили и ты послужи!
Что ж, послужим – увидим...
Саша-безголовый довольно ржал и не переставал себя гладить по лысому черепу.
— Да, Сань, а представь себе, что тебя забрили в родном военкомате, — сказал наблюдавший за ним Сергей. — И вот сидишь ты и не знаешь, на какого покупателя нарвешься. Это как игра в рулетку, только вместо шарика — ты. Попал на красное — два года, попал на черное — три! Везение нужно — шанс! Только мне не везло в эти азартные игры. Я сперва на черное попал, в смысле, на флот. Это было еще полбеды. Беда пришла позже. Оказался я в Советской Гавани в ожидании конечного назначения, и тут приходит покупатель, флотский старшина. Называет фамилии, бойцы выходят. Всем конечно интересно: куда? Куда? Куда?
Старшина своих бойцов построил, и называет: корабль такой-то, Курильские острова.
— Саня, ты не представляешь, как меня от смеха напополам сложило. Я чуть не обоссался, повторяя: Таити! Таити! Думал, задохнусь. Знаешь, иногда находит. Ох, как я смеялся!
Потом приходит другой покупатель — маленький плешивый капитан-лейтенант (замполит оказался) с мордой морской свинки, вечно что-то жующий. Называет фамилии и мою в том числе. Мы его спрашиваем: где служить придется? А «добрый молодец» и отвечает: корабль такой-то, Курильские острова.
Вот тут я и офонарел. Ну и понеслось — апельсины бочками, новогодние открытки в мае месяце. Я потом пацанов с первой партии частенько встречал — мы на одной базе служили, только на соседних бортах. А Курилы, я тебе скажу, это не Таити и даже не Гавайи!
— Да ты че, Серега, я бы даже в армию не пошел. Я, че, дурак?
— Да нет, Сань, конечно, нет. Ты не дурак! Ни ты, ни остальные, кто косит, как может и на что может... Это я — дурак.
Весь оставшийся день прошел в нервном возбуждении и в разговорах о желаемом месте службы. После месяца пребывания в обезьяннике уже появилось кое-какое представление о специфике каждого полка.
— Серега, а ты в какой полк будешь проситься? — это Шура-всадник со своим московским аканьем.
— В парашютный полк, Саня. Там денег больше платят — за прыжки плюс тревожные. Да и не в мабуту же мне проситься.
— Это че — мабута? — в недоумении спросил москвич.
— На флоте называют сапогами, а в десанте говорят: мабута. Пехота, в смысле! Эх, Саня, слоняра ты еще тот! — Сергей хлопнул ладошкой молодого по шее.
— А это... калабаха! Учи, может пригодиться!
— Тогда я тоже буду туда проситься. Думаешь, возьмут?
Сергей пристально посмотрел на этого столичного мажора и на выдохе ответил:
— Я не думаю... а служить тебе.
На следующий день всех бритых переодели в полевую форму. Сразу образовалась невидимая стена между ними и остальными обитателями «обезьянника»: довольное облегчение у одних, зависть и тяжесть неопределенности у других.
У славянской «общины» дела обстояли хорошо. После каждого построения компания оставалась в полном составе. Даже если пока переодели только троих, у остальных процедура отбора шла своим ходом, без видимых осложнений.
Только Николай, который был старше всех, постоянно поднимал эту тему, беспокоясь, что именно из-за этого его и отсеют.
— Если не попаду — поеду в Бельгию, — в очередной раз завел больную тему Николай. — Там, говорят, можно в Африку завербоваться.
— Коля, такое ощущение, что ты ищешь место, где лучше и быстрее умереть. На хер тебе сдалась эта Африка? Ты там если от пули не погибнешь, то от поноса — точно ласты склеишь. Или от лихорадки загнешься, не успев заработать денег на обратный билет. Езжай уж лучше домой, Боб Динар, — ответил Сергей. — Тот, конечно, и возглавлял армию, вернее, армейку, наемников, только воевал он за французские интересы. А ты за что там воевать будешь? За деньги? За какие? Чушь все это...
— А ты, Серега, зачем сюда пришел?
— Не зачем, а потому, что... Потому, что кроме военной службы ничему не научился. Потому, что продолжать службу на Родине не получилось, а переучиваться, я думаю, уже поздновато. И потому, что здесь есть перспектива, небольшая такая, но есть.
— Раньше, во времена Римской империи, ветеранов Легиона наделяли усадьбами с землей на завоеванных территориях. Где-нибудь в Испании или там на юге Франции (хорошо, что они Скандинавию не покорили!). Ну и плюс пенсию пожизненную выделяли. Сейчас, конечно, времена изменились, с землей трудно стало — цены не те, но пенсию не отменили. Так вот, я посчитал, что если меня в Черной Африке мачетами не порубят, то, доживая до пенсии, смогу начать другую жизнь. Вот поэтому, Колян, я и покинул дом родной и оказался на чужбине.
— А биться непонятно за кого... непонятно зачем... и непонятно за что... нет уж, увольте...
Утром в обезьяннике появились три новых фигуры в парадно-выходной форме, при медалях и аксельбантах.
— Это по наши души, — сказал Сергей Сане-агроному, курившему рядом.
Предчувствие его не обмануло. Буквально через пять минут их построили перед входом.
Тройка появилась перед строем, как три богатыря перед ордой. Впереди, перекатываясь с носков на пятки, стоял среднего роста крепыш. Голова, несущая многочисленные шрамы и поломанный бананообразный нос, была посажена прямо на плечи. На шею не было и намека. На его груди, тесно прижимаясь друг к другу, три ряда орденских планок перемешались с множеством знаков отличия с разноцветными аксельбантами. В том, что командовать будет именно он, сомнений не возникало.