Страница 10 из 82
Вскоре появился «польский брат» и, махая рукой, позвал всех на выход. Проходя мимо, Сергей уловил знакомый запах — видать, тот уже приступил к «ликвидации» запрещенных продуктов.
Куда-то повели. Оказавшись в столовой, Сергей облегченно выдохнул — наконец-то, а то желудок не переставал напоминать о себе.
Обед проскочил за две минуты. Что было в тарелке, он не понял, да это было и не важно — он был всеядный. Но все показалось новым и очень даже недурным. Легион начал зарабатывать очки в свою пользу без промедления. Полегчало.
— Согласен, не все в жратву упирается, но для солдата это очень даже важно.
Появился переводчик, показав пальцем: следуй за мной, отделил Сергей от четырех «собратьев по несчастью».
— Так, эти «слоны» будут кухню полировать!
— Идем, старый, тебе спокой будет.
«Вот, случайно себе службу смазал», — мелькнуло у Сергея в голове. Но валяться не пришлось. Заведя его в помещение, обвешанное вымпелами, знаменами, охотничьими трофеями, саблями и прочим диковинным барахлом, поляк протянул щетку и сказал:
— Давай, русский, — и кивнул на пол, усыпанный сигаретным пеплом и окурками.
Этот пол ждал его! Это и было — спокой!
— Ну, давай, так давай! Лучше это, чем камбуз. После флотской службы, где посудомойщика называли ихтиандром, и не одной тысячи перемытых алюминиевых тарелок и кружек, миллиона ложек, десятков тонн перечищенной вручную картошки, — к кухне он испытывал особенное отвращение.
По иронии судьбы служба в Советской Армии тоже началась с подметания столовой размерами с авиационный ангар. Было в этом что-то... роковое?
По окончанию работ кандидаты в «дикие гуси» собрались в комнате. Первое оцепенение прошло. Началось знакомство. Общение происходило на ломаном английском, с помощью рисунков и жестов глухонемых. Под вечер Сергей имел представление о людях, сидящих на соседних койках, не всегда понимая причины, заставившие их пойти на это.
Компания подобралась довольно колоритная. Японец, какой-то техник по компьютерам (наверное, в голове этого парня что-то замкнуло), сидел на койке, поджав ноги под себя, уйдя с головой в словарь французского языка. Сергей разглядывал его, и вспоминал то время, когда он проходил мимо «солнечного» острова Хоккайдо, то сопровождая параллельным курсом боевые корабли под флагом Восходящего солнца, то гоняя узкоглазых браконьеров, «случайно» оказавшихся в территориальных водах. Но за все это время он никогда не видел никого из них так близко.
А тот уперся взглядом в словарик, не догадываясь, что этот русский еще поучаствует в его судьбе.
Албанец — бедный студент. Ну, этого еще можно понять.
На средней койке «квартировался» нетипичный норвежец. Не типичный потому, что в основной массе скандинавы — люди довольно рослые, а этот был невысок. Морозом пришибленный, как сказали бы в Сибири.
— Амудсен, — представлялся он, делая ударение на «а» так, что звучало, как лай собаки: А’мудсен, А’мудсен.
Этот, может быть, косвенный или прямой наследник, а, может быть, и вообще никакой не наследник легендарного путешественника, мореплавателя Амундсена, был простым портовым водолазом. Сергей подумал, что, наверное, его достало сидение в ледяной воде и он решил отогреться где-нибудь в Джибути, как северянин в Сочи.
Соседом же Сергея был австралиец, офицер полиции, бывший. Компанейский парень лет двадцати пяти. Ему-то что же не жилось в солнечной Австралии?
Общение на пальцах продолжалось до ужина. После ужина все повторилось: Сергею — спокой, остальным — столовая и кухня с посудомоечной машиной. Да-а, здесь вам не тут! Тут руками, разъеденными от хлорки и стоя по пояс в баланде из объедков и мыльно-хлорных отходных вод посуду не мыли. Это вам не Русский остров.
По окончании уборки Сергей вернулся в комнату и рухнул на койку, провалившись в темноту еще до того, как тело воткнулось в упругий матрас. Уж очень насыщенными были последние два дня! Он не спал, а просто умер на время.
Проснулся оттого, что кто-то включил свет и деликатно рявкнул на всю комнату. «Должно быть, подъем», — догадался Сергей, хотя догадливость здесь не причем. Наверное, в армиях всех стран мира эта, самая гнусная для солдата команда, орется одинаково: так, чтобы мирно спящие подпрыгивали к потолку.
Командирские часы показывали пять тридцать утра. С каким бы удовольствием он бы моргнул еще минут на шестьсот, но все, кроме него, уже были на ногах, а отставать не стоило. Быстрый туалет, мгновенный завтрак.
И вот он уже рассматривал просыпающийся Марсель через окно микроавтобуса, который их куда-то вез. Надо освобождать места для следующих.
За окнами пробегали набережная с куском лазурного моря и островами. Волны были такого ярко-зеленого цвета, что Сергей невольно подумал: «Почему они такие зеленые здесь и черные в Охотке? Наверное, все зависит от дна и глубины», — сам же себе отвечал.
Набережную сменили старые кварталы, люди, живущие в них, рекламные щиты. Город был наполнен солнцем и небесной синевой, что делало его открыточно нереальным.
— Красиво, как в Питере, — думал он, хотя никогда в жизни там не был, но был уверен, что там должно быть именно так.
— Старинная архитектура!
После сорокапятиминутного петляния по городу автобус замер перед очередными зелеными воротами. Их размер и присутствие часового, обвешанного медалями, аксельбантами, затянутого в широкий синий пояс, говорило о том, что они прибыли на конечную станцию их путешествия.
— Вот здесь все и начинается!