Страница 9 из 22
- А, ты ж немтырь! - оттолкнул мою руку, отвернулся.
Тогда я открыл тетрадь и написал крупными буквами: Ты ОБИЖАЕШЬ МОЮ МАМУ, ЗА ЭТО Я ТЕБЯ УБЬЮ. И развернул надпись в сторону дяди Александра.
- Убей, - дядя Александр взял с хлебной доски кухонный нож и положил передо мной.
Я не смотрел на нож. Вперился взглядом в дядю Александра, потому что не ожидал такого поворота(впрочем, как и любого другого). Как же можно вот так просто согласиться: убей? Без страха и сомнений равнодушно положить на кухонный стол свою жизнь?
- Ну? Сказал «убью» - так убей. Или ты за базар не отвечаешь?
А меня словно парализовало.
- Трепло малолетнее. Пошел вон.
Стало так обидно, что потемнело в глазах. А когда прояснилось, я понял, что дядя крепко держит меня одной рукой за запястье, а другой разгибает мои пальцы, сжимающие рукоять ножа.
Наконец, он извлек нож и вернул его на хлебную доску. Кончик лезвия блеснул красным. Я перевел взгляд на дядю Александра. По плечу соседа тонко сползала кровавая дорожка. Снова темнота стала наползать на глаза. Ну уж хватит. Коленки дрожали и руки. Я тряхнул головой и рванулся к раковине. Там на крючке висело кухонное полотенце. Быстро открыв холодную воду, я сунул его под воду и заодно плеснул себе в лицо, прогоняя дурноту. Потом вернулся к столу и протянул полотенце дяде Александру, указывая взглядом на порезанное плечо. Порез оказался совсем маленьким. Маленьким для дяди Александра.
- А ты – мужик. Уважаю, - он провел по плечу полотенцем, стирая кровь. – Гляди- ка, чуть партак не испортил.
Я не понял, написал в тетради: ПАРТАК???
- Татуировка. Видишь? – дядя Александр пальцем провел по выбитому на плече. Три буквы Н. Порез от ножа аккуратно прошел между двумя буквами. – Знаешь, в чем смысл?
Откуда же мне знать? Мама и бабушка Марта в таких вещах ничего не смыслили, что уж говорить о моих ущербных одноклассниках. Поэтому я отрицательно мотнул головой.
- Закон жизни, - он вдруг схватил меня за ворот рубашки и притянул к себе. – Не верь, не бойся, не проси. Единственный закон, который нельзя нарушать.
От перегара меня передернуло. Дядя Александр разжал пальцы, и я чуть не упал.
- Эх ты, безотцовщина, - сосед плеснул себе в стакан, проглотил одним махом и снова уперся взглядом в кухонную стену.
Я тут же слинял в свою комнату. Почему он сказал «безотцовщина»? У меня есть отец. Просто он живет в другом городе, у него другая семья. Но он помнит о маме и обо мне. Я всегда получаю по почте от него подарки и на День рождения и на Новый год… Это позже я узнал, что подарки не от отца, а мамина уловка, чтобы дитя не чувствовало себя брошенным.
На следующий день дядя Александр вдруг явился в нашу комнату. Чисто выбрит, одет в нормальную одежду, в руке букет. Специально встал так, чтобы я видел, что он говорит:
- Анна, я пришел извиниться. Наговорил тебе вчера спьяну всякого, ты уж прости.
Мама не ответила, только кивнула, положила на стол букет.
- Сын твой – настоящий мужик. Вот за это я тебя вдвойне уважаю. Не всякая баба из сына мужика воспитать может.
- Александр! Ну что ты опять ерунду несешь! Говори, что надо. Опять взаймы пришел просить?
Сосед поморщился, словно кусок лимона откусил, махнул рукой:
- Что ж вы, бабы, такие ду… - но осекся. Потом вынул из кармана сложенные купюры, положил рядом с букетом. – Вот. Благодарю, что ссудила. Сына твоего можно на пару слов? Не бойся, не обижу.
Не дожидаясь маминого ответа, шагнул в коридор. И я не стал спрашивать маминого разрешения, вышел следом, прихватив тетрадь и карандаш.
Дядя Александр тронул раненое мной плечо, наклонился и сказал:
- Мы теперь с тобой кровью повязаны, кореш.
КОРЕШ?
- Ну как тебе объяснить? Это самый-самый верный друг. Самый близкий человек.
БЛИЖЕ МАМЫ?
- Нет. Мама – это мама. А кореш, ну, вроде брата.
О чем-то таком я читал. Или в книге про индейцев, или про пиратов. Когда персонажи надрезали себе пальцы и смешивали кровь. Потом, кажется, приносили клятвы верности друг другу или общему делу.
КЛЯТВА НУЖНА?
- Какая клятва? Мы в пионерской комнате что ли? Или в медицинский институт поступаем?
Я отрицательно качнул головой.
- Так-то. Есть у меня к тебе дело, кореш. Ремонт я хочу сделать. У матери узнай по-тихому, какой она цвет любит. Ну, чтоб обои я купил подходящие. Сделаешь?
СДЕЛАЮ, КОРЕШ.
Дядя Александр улыбнулся, хлопнул меня по плечу.
Хлопнул меня по плечу… Так это Кирза. Утро же…»
Глава 8
«Хорошо, что гаражный комплекс смело когда-то выбросом или волной от второго взрыва. Нет, плохо, конечно, что труды человеческие превратились в прах и всякое такое, нужно уважать чужие усилия построить лучший мир. Но для нас в данном случае – хорошо, иначе пришлось пробираться к цеху через бывший склад. Его щербатые останки даже на приличном расстоянии заставляют чуйку или интуицию или что там еще прям-таки орать: не ходи туда, не суйся! До мурашек страшно». Немтырь даже передернул плечами, хотел повернуться спиной к разбитому зданию, но не смог. Стоял и смотрел на руины, парализованный волной черной жути, хлынувшей из разбитых ангарных ворот.
Она ударила так, что задрожали мембраны во всех клетках тела. Ворвалась в голову, пытаясь порвать её изнутри. Немтырь отпустил автомат, сжал ладонями виски и открыл рот в безнадежной попытке выпустить это острое, рвущее, увязнувшее внутри…
точка
Я…
Есть…
Тело…
У меня есть тело.
Лежу.