Страница 20 из 22
Глава 6
Пропуск
Птичья перепалка. Эхо разговоров. Запах дыма с полевой кухни. Я отрыла глаза и стала выбираться из спальника, но сил хватило только на то, чтобы приподнять голову. Меня то знобило, то бросало в жар, перед глазами мельтешили черные точки. Едва взглянув в мою сторону, соседка по палатке, ни слова не говоря, побежала за врачом.
Снова тряска по битым дорогам. Я тонула в серой пелене или выныривала рывками в реальный мир.
В больнице меня осмотрели, сделали рентген.
- Правостороннее воспаление легких. Ни о каких полевых работах не может быть и речи.
Я была не в состоянии спорить или возмущаться, потому что снова опустилась на дно контейнера для артефактов, и только боль в спине напоминала мне о том, что пока жива.
Четыре недели, отпущенные на добровольный труд, провалялась в больнице. Скука смертная. Наконец меня выписали, и я уехала обратно домой.
По приезду, первым делом отправилась в банковское хранилище и открыла так долго ждавший меня ящик. «Набор юного сталкера» - такое название лучше всего подходило для его содержимого. Среди одежды и разных полезных вещей (огниво, брикет сухого спирта, фонарик, гайки, моток веревки) притаился контейнер для артефактов. Еще не открывая его, я уже знала, что внутри – кусок оплавленного металла в форме бабочки с одним крылом. Холодный и неживой.
Я забрала из ящика только карту и отправилась домой. Нужно было о многом подумать. Своими силами мне до Зоны не добраться. Сколько ждать, пока она превратится в доступный для всех музей-заповедник неизвестно. Впереди последний курс института, бросать учебу жалко, надо доучиться. Доучиться! Я вспомнила, что в списке тем дипломных работ упоминалась Зона отчуждения. Только та, первая, результат аварии 1986 года. Если возьму такую тему, то, возможно, смогу добиться пропуска на нужную территорию в рамках преддипломной практики.
На душе сразу стало легко и спокойно. И я, расстелив на полу карту и придвинув ноутбук, приступила к разработке стратегии, как полководец перед решающей битвой. Решение принято.
- Артём Леонидович! Поймите, это абсолютно необходимо для моей дипломной работы! – я уже месяц бегала за своим руководителем по диплому. Льстила, врала, обещала навеки приковать себя к алтарю науки. - Вы написали такую восхитительную докторскую по Сталинградской битве! Я читала взахлёб!
- Вы читали мою докторскую?
- Конечно! У Вас потрясающий стиль! И наверняка Вы выезжали на место описываемых событий!
- Девять раз, Ланочка! Девять! – и Артем Леонидович расцветал на глазах, - Чтобы проникнуться, так сказать, ландшафтом.
- Вот и мне просто необходимо, - я умоляюще складывала руки и заглядывала руководителю в умные глаза, - проникнуться ландшафтом!
Артем Леонидович отступал, а я продолжала атаку:
- Я посмотрела статистику. За последние десять лет о Зоне отчуждения в историческом контексте еще никто не писал! Вы будете первым, кто рискнул взять на себя руководство по такой неоднозначной теме!
Этот разговор с небольшими вариациями повторялся изо дня в день. В конце концов, заметив меня в институтском коридоре, Артем Леонидович начал предпринимать попытки к бегству, резво сворачивая в другую сторону.
Через неделю после сдачи на проверку теоретической части диплома, меня вызвали к ректору. Артем Леонидович тоже был здесь, сидел, перелистывая мою работу. Ректор указал мне на стул:
- Лана Сергеевна. Я ознакомился с вашим исследованием. Весьма многообещающий труд.
- Я очень старалась! Но, без чуткого руководства Артема Леонидовича, я бы не справилась.
Артем Леонидович слегка кивнул, соглашаясь, и достал из кипы документов тонкую папку:
- Ланочка! Догадываетесь, что здесь?
Я отрицательно помотала головой, и слово взял ректор:
- Второго апреля группа биологов и экологов, в числе которой несколько студентов–дипломников, отправляется в бывшую Зону отчуждения для проведения каких-то своих исследований. Нашими с Артемом Леонидовичем стараниями вы включены в группу.
Мне захотелось завизжать УРА! На весь институт и подпрыгнуть до потолка. Между тем ректор продолжил:
- В этой папке все необходимые документы и билеты на самолет. Но на многое не рассчитывайте. Ваши перемещения ограничены площадью города Припять. Зона ЧАЭС пока на карантине.
Я рассыпалась в благодарностях и, сжимая в руках заветную папку, вышла в коридор. Следом вышел мой руководитель.
- Ланочка, ребята с биохима – народ веселый, к тому же весна, молодость… - он сделал многозначительную паузу. - Я надеюсь, что за эту короткую экспедицию, всего-то десять дней, вы не забудете о своем исследовании, - и, пряча улыбку, Артем Леонидович отправился в сторону секретариата. А я, перепрыгивая через три ступеньки, быстро преодолела институтские лестницы и помчалась домой собирать рюкзак, потом в банковское хранилище, грабить дедов ящик.
Контейнеры с оборудованием биологов заняли весь грузовик, а наша исследовательская компания шумно и весело оккупировала автобус.
Дороги более-менее привели в порядок, и автобус ехал быстро и ровно. Я смотрела то в окно, то на попутчиков. Мой взгляд все время застревал на одном молодом человеке. Чем-то он был очень похож на Утёса. Всю дорогу пыталась понять в чем сходство, а он постоянно ловил мои взгляды, и каждый раз мой рот расплывался в идиотской улыбке. Вдруг поняла, что мне очень нравится улыбаться этому человеку, и если он ответит тем же, то просто взорвусь от счастья.
На окраине Припяти транспорт остановился. Биологи приступили к разгрузке своего габаритного багажа, а я, накинув на спину рюкзак, решила немного размять ноги и «проникнуться ландшафтом». Прошла немного, шагов двадцать, и остановилась. В рюкзаке что-то начало шевелиться и брякать с каждым моим шагом все сильнее. Срочно завернув за ближайшие развалины, скинула рюкзак и заглянула внутрь в поисках источника шума. Это ожил артефакт.
Вынув контейнер, я открыла крышку и осторожно перевернула его у самой земли. Освободившаяся из плена «бабочка» забила по земле одиноким крылом. Взяла артефакт в руки и тут краем глаза заметила, как по краю поляны шагают трое: при оружии, с рюкзаками, но лиц под капюшонами защитных костюмов не разглядеть, видны только глаза. Они увидели меня и остановились.
Рванулась навстречу, но «жадинка» крепко держала меня на месте. Страшно хотелось есть, и в приступе голодного отчаяния мне пришлось грызть свою конечность. Но из «жадинки» так не выбраться. Тогда решила попросить помощи у этих людей, но, вместо «помогите!», изо рта вылетала странная смесь из перепутанных звуков. Еще раз дернувшись, тело истратило последние силы, и я заплакала громко, как брошенный ребенок.
- Смотри-ка, кто в «жадинку» вляпался! – один из сталкеров махнул в мою сторону.
- Подумаешь! Что я, плотей не видел? – равнодушно ответил Утёс.
Сталкер, шедший замыкающим, вскинул пистолет.
- Трехпалый, не трать патроны. Сама сдохнет.
Но Трехпалый выстрелил, и огненной болью пуля пронзила мою голову. Я завалилась набок в холодную лужу апрельской воды, и артефакт выпал из ослабевших пальцев. Он больше не шевелился.