Страница 8 из 304
- Софи, поди сюда, - подозвала она кузину.
Движимая любопытством Софья шагнула к ней.
- Взгляни. Корсаков и с ним Раневский, - зашептала Лидия, указывая сложенным веером на высокого темноволосого офицера в алом мундире.
- Тише, Лиди, - прошептала в ответ Софья, во все глаза, разглядывая того, кем так восхищалась кузина.
- André, говорил, что он спрашивал обо мне. Но где же он сам? – оглянулась она в поисках брата.
Подняв голову и заметив девушек, Корсаков приветливо улыбнулся. Кровь бросилась Софье в лицо, и она смущённо отвела глаза, спрятав пылающие румянцем щёки за раскрытым веером. Отпрянув от мраморной балюстрады, она едва не наступила на ногу кузену, что в этот момент неслышно подошёл к сёстрам.
- Pardo
- Дамы, вы обворожительны, - улыбнулся Андрей, предлагая одну руку сестре, а вторую кузине. – Позвольте проводить вас.
Спускаясь по лестнице, Софи украдкой бросила взгляд на Андрея. Как же ему к лицу мундир кавалергарда, как возмужал он за последние два года. С тех пор как он вернулся домой после кровавой бойни при Аустерлице, что-то, не уловимое взглядом, изменилось в нём. Это нельзя было увидеть, лишь почувствовать, как то чувствовала она, всегда подмечавшая малейшие изменения в его настроении. Потом был Прейсиш-Элау. Вся семья, затаив дыхание, ждала весточки от него. Когда же он вернулся, цел и невредим, не один благодарственный молебен был отслужен по этому поводу в небольшом храме Завадного.
В те редкие моменты, когда Андрей в годы учёбы и после, в перерывах между военными походами, бывал в родном имении, Софья ходила за ним словно тень. Ей одной в минуту душевной слабости Андрей поведал о тех ужасах, что довелось ему пережить на полях сражений. Никогда ей не забыть тот вечер, когда нашла его в библиотеке пьяного в дым, как сидя у её ног он говорил, говорил и говорил, а она лишь молча гладила русые кудри всем сердцем жалея того юношу, что впервые оказался в самой гуще кровавой битвы и лишь чудом остался жив. Вместе с ним переживала боль от потерь, когда вокруг него падали друзья, сражённые кто пулей, кто картечью, кто саблей или палашом, страх того, что никогда более не доведётся увидеть ему родное Завадное, родителей, деда, сестёр и брата.
Когда Софья только появилась в Завадном, Андрей, поначалу испытывал лишь жалость к рано осиротевшей кузине, но с течением времени привязался к девочке даже больше, чем к родной сестре. Всё дело было в характере Софьи. Мягкая, тихая и скромная по своей природе, рано познавшая боль утрат и потерь, Софи всегда с вниманием относилась к нуждам и переживаниям ближних. Господь не наделил её яркой красотой, как Лиди, не дал других особых талантов ни в музыке, ни в рисовании, но, как говорил её дед, у неё был самый главный и редкий дар – доброта души и чистота помыслов.
Привязанность между Андреем и Софьей всё больше крепла, превращаясь в прочные узы любви и дружбы, какая редко бывает даже между родными братом и сестрой. В присутствии Андрея даже Лидия старалась не задевать кузину, остро завидуя столь тесной близости между ними и это тоже легло в копилку грехов, что она уже успела отнести на счёт Софи. Мыслимо ли, чтобы родной брат любил кузину больше, чем свою родную сестру? Лиди злилась от того, что эти двое понимали друг друга без слов, улыбались одним им понятным шуткам и всегда и во всём поддерживали друг друга, что бы ни случилось.
- Софи, - тихо окликнул кузину Андрей, возвращая её из мира грёз в бальную залу.
Софья удивлённо моргнула и смущённо улыбнулась, вновь встретившись взглядом с Корсаковым. Как получилось так, что она мыслями своими настолько погрузилась в прошлое, что не заметила, как миновали они вход в бальную залу и остановились у небольшой компании молодых людей? Такое и ранее с ней случалось, что, задумавшись о чём-нибудь, она совершенно не замечала того, что происходит вокруг неё. «Так недолго всё пропустить, - улыбнулась она своим мыслям, - но не сегодня, в свой первый выход в свет». Сегодня она должна сполна насладиться этим вечером, который, несомненно, надолго останется в её памяти.
Центром внимания их маленькой компании как всегда стала Лидия. Да разве и могла смущённо алеющая Софья быть соперницей этой сирене, чаровнице, когда все глаза были обращены только на Лиди, когда любой мужчина в их кругу ловил каждое слово, сказанное ею. «Ну отчего я не могу быть столь же остроумной и приятной как Лидия? – вздохнула Софи. – Отчего мне не дано пленять и привлекать? Что толку стоять здесь и слушать досужие разговоры, если меня всё равно, что нет здесь», - нахмурилась Софья, отходя от Лидии, Андрея и его друзей. Скоро начнутся танцы, и вряд ли кто-нибудь поспешит внести своё имя в её бальную карточку. Андрей, конечно же, пригласит её и она, конечно же, согласится. Пожалуй, он будет единственным, с кем ей доведётся танцевать сегодня. Грустно стало от этих мыслей. «Так много ждала от этого вечера», - невесело усмехнулась Софи, рассеяно обвела глазами залу, многочисленных гостей Завадских, роскошные яркие туалеты замужних дам и более скромные девиц на выданье, мундиры, фраки, улыбающиеся лица – всем нашлось место на этом празднике. Только не ей, она словно чужая здесь: не умеет легко и непринужденно вести беседу, не бросает кокетливых взглядов из-под ресниц, как это виртуозно делает Лиди. «Как много их, - невольно мелькнуло в голове. – Столько людей вокруг, а я одна среди всего этого множества. Что будет, уйди я сейчас? Верно никто и не заметит и он, конечно же тоже, не заметит того». - Повернувшись к выходу, она заметила Петра Гавриловича в кресле у стены. Граф укоризненно покачал головой, словно прочёл её мысли о трусливом бегстве. Улыбнувшись деду, Софья поспешила присоединиться к нему.