Страница 291 из 304
- Кити, - Морозов шагнул к ней и опустился на колени. – Боже, Кити, знали бы вы, как я счастлив нынче, - прошептал он.
- Встаньте, встаньте же, - начала сердиться Кити, - Это ещё не все. Я знаю, что вы с моим братом разыграли дурную пьесу…
- Я бы никогда не осмелился, - прошептал Морозов, поймав тонкую кисть и прижимаясь к ней губами.
- Ах, не всё ли равно нынче, - в сердцах топнула ногой Кити. – Вы получили то, чего желали.
Морозов поднялся с колен. Он был так близко, что Катерине было отчётливо видно, как под смуглой кожей на его шее бьётся тонкая жилка пульса. Нестерпимо захотелось коснуться его: «Будь, что будет», - мелькнула в голове бесшабашная мысль. Кити поднялась на носочки, опустила ладони ему на плечи и прижалась губами к его губам. С тихим стоном Сашко обхватил тонкую талию девушки, отвечая на поцелуй, притиснул к своему телу, так, что у Кити перехватило дыхание. Горячий, головокружительный, нежный, пьяный как вино, поцелуй туманил разум. Алый ментик соскользнул и неслышно упал на толстый ворс ковра. Ладони Катерины заскользили по его плечам и груди, прикрытой лишь тонким полотном рубахи. Опомнившись, она оттолкнула Морозова и замерла не в силах оторвать взгляда от его лица.
Морозов отвёл взор и постарался выровнять дыхание. Если бы Кити не оттолкнула его, ещё немного он бы подхватил её на руки и опустил бы прямо на постель, что была от них всего в нескольких шагах.
- Увидимся за завтраком, - прошептала она, нащупав за спиной дверную ручку. – Я сама скажу Александру, - добавила девушка, выскальзывая за двери.
Тяжело привалившись к двери со стороны коридора, Кити перевела дух. Губы горели от поцелуев, ноги сделались ватными, а в голове не осталось ни одной связной мысли.
И Катерина, и Сашко, и Раневский почти одновременно спустились в малую столовую. Морозов отодвинул стул для Кити и, склонившись к её уху, что-то прошептал. Девушка вспыхнула, быстрая улыбка мелькнула на зацелованных ярких губах. Поймав пристальный взгляд хозяина усадьбы, Сашко залился пунцовым румянцем и торопливо обойдя стол, присел напротив Кити.
- Саша, - тихо произнесла Катерина.
Оба и Морозов, и Раневский повернулись к ней. Катерина улыбнулась и, откашлявшись, повернулась к Раневскому:
- Mon cher frère (Мой дорогой брат), Александр Афанасьевич сделал мне предложение, и я ответила ему согласием.
- Я заметил, - ухмыльнулся Раневский.
Морозов ещё ниже опустил голову. Метнув сердитый взгляд брату, Кити подала знак лакею, подавать на стол.
- Не могу сказать, когда вернусь из Парижа, - тихо отозвался Морозов.
- Вот когда вернётесь, поручик, тогда и объявим о помолвке, - ответил Раневский, решив более не дразнить сестру.
За завтраком Кити притихла. Морозов не мог долее оставаться в Вознесенском, он ещё вчера должен был быть на пути к Парижу. Она полагала, что вынужденная отсрочка принесёт ей облегчение, но предстоящая разлука не обрадовала, а напротив огорчила. Долгие дни ожидания вновь станут её спутниками.
После трапезы Кити вышла на крыльцо, проводить своего теперь уже жениха.
- Берегите себя, Александр Афанасьевич, - осенила она его крёстным знамением.
- Мне ничего не угрожает, - блеснул белозубой улыбкой Сашко, - коли вы будете вспоминать обо мне в своих молитвах.
Катерина опустила ресницы. Её молитвы два года назад оказались напрасными и не уберегли Чернышёва от уготованной ему участи. Склонившись над рукой девушки, Морозов едва коснулся её губами и, не оглядываясь, сбежал по ступеням. Кити оставалась на крыльце до тех пор, пока всадник не скрылся за воротами усадьбы.
- Война окончилась, Кити, - услышала она за своей спиной. – Он непременно вернется.
- Он ещё совсем мальчишка, Саша, - вздохнула она, оборачиваясь к брату. – Я стану посмешищем для всего света, ведь он младше меня.
Раневский нахмурился:
- Этому мальчишке в жизни довелось испытать куда больше, чем иным мужам, убелённым сединами, - ответил он. – Ну, довольно о том, пора и мне собираться в дорогу.
После полудня Раневский выехал из Вознесенского. Натали проводила глазами из окна своих покоев отъехавший экипаж. Ей пришла в голову мысль: тотчас собраться и уехать, забрав с собой Машу, но вспомнив, чем ей пригрозил Александр, коли она его ослушается, она решила не рисковать. Видимо, у каждого существует свой предел терпения, а терпение Раневского она давно исчерпала.