Софья. Иллюзия любви

- Как велик этот долг? Может, я смогу помочь? – поинтересовался Андрей.

- André, mon ami, поверь, я ценю твоё предложение, но, увы, - Александр со стуком поставил на стол пустой бокал. - Почти сто двадцать тысяч – это не та сумма, которую можно одолжить, к тому же из трёх имений семьи не заложено только Рощино и то только потому, что Анатоль просто не успел.

Андрей долго молчал, не в силах сказать ни слова. Долг и в самом деле был чудовищно огромным. Кто бы мог подумать, что дела Александра столь плохи? Он никогда не говорил о том.

- Есть два пути, - продолжил Раневский, видя, что Завадский молчит, - женитьба на большом приданом, либо наследство. Дядюшка мой вполне здоров и, дай Бог, пусть здравствует и далее.

- Потому Софья, - выдохнул Андрей. – Я знаю тебя, Саша, ты всегда легко кружил девичьи головы, Софи слишком молода, ей всего семнадцать…

- Оставь, - перебил его Раневский. – Я собираюсь повести её под венец и со своей стороны могу пообещать, что как к своей супруге буду относиться к ней с должным уважением. Или у твоей кузины нет отбоя от поклонников? - тихо заметил он.

Александр видел, как дёрнулся мускул на щеке Андрея.

- Я прощаю тебе эти слова, - тихо процедил Завадский, - только потому, что ты мой друг, только потому, что положение твоё отчаянное, но никогда более не говори о ней в подобном тоне.

- Тише, André, не горячись, - улыбнулся Раневский, - у меня и в мыслях не было оскорбить Софью Михайловну или тебя, но как говорят французы c'est la vie (такова жизнь). Завтра я приду к твоему отцу просить её руки: Софья Михайловна получит супруга, а я средства, чтобы привести в порядок свои дела.

- Но последнее слово всё равно остается за Софи, - заметил Андрей.

- Безусловно, - кивнул, соглашаясь Александр, - И потому я прошу тебя мне помочь.

Завадский отвернулся. С одной стороны, в словах Александра была немалая доля здравого смысла. Конечно, Софью рано записывать в старые девы и, возможно, найдётся тот, кто по достоинству оценит её кроткий нрав и мягкость характера, тот, кому не столь важна внешняя оболочка, кто увидит в ней то, что видит он сам. В любом случае решать только ей, и он не станет её отговаривать, но и уговаривать принять предложение Раневского не будет.

- Прости, mon ami, в этом деле я тебе не помощник, - покачал головой Андрей. – Я не стану препятствовать, тебе если Софи даст согласие стать твоей женой, но и помогать не стану.

- Что ж, спасибо и на том, - улыбнулся Раневский. – Время нынче позднее, André, предлагаю тебе остаться на ночь здесь, дабы не ехать домой через весь город.

- Благодарю, - поднялся с кресла Андрей, - я принимаю твоё приглашение.

- Ещё кофе? – поинтересовался Завадский, мысленно возвращая Александра из вчерашнего вечера, ко дню сегодняшнему.

- Благодарствую, но мне довольно будет, - отказался Раневский.

Взяв со стола колокольчик, Андрей позвонил. Пока прислуга убирала со стола, Александр отошёл к высокому французскому окну, ведущему на террасу. «Метёт, - вздохнул Раневский. – Давненько такой метели не было, насилу добрались до Завадских, на улицах никого, все укрылись от непогоды. Господи! Как же на душе неспокойно!» Не так он представлял себе собственную женитьбу, другая должна была встать подле него под венцы в храме. Но разве дадут согласие родители Надин ныне, когда он гол как сокол? Разве есть у него иной выбор? Подавив тяжёлый вздох, Раневский повернулся спиной к беснующейся за окном пурге. «Забыть, навсегда забыть, выкинуть из памяти слова обещаний, сладость украденного поцелуя, тонкий стан под своими руками, ничему этому уж не суждено сбыться».

- Александр Сергеевич, - вывел его из задумчивости голос Андрея, - идёмте, папенька вас ожидают.

Ступив в кабинет Дмитрия Петровича, Раневский немного стушевался. Одно дело мысленно себе представлять всё, и вот ныне, когда до дела дошло, одолели вдруг сомнения.

- Входите, Александр Сергеевич, - улыбнулся хозяин кабинета. – Андрей мне сказал, что вы говорить со мной хотели.

- Дмитрий Петрович, позвольте просить руки вашей племянницы, - выдохнул Раневский, не давая себе времени передумать.

- André, оставь нас, - попросил Завадский-старший.

Кивнув Александру, Андрей покинул кабинет. Когда за сыном закрылась дверь, Дмитрий Петрович перевёл взгляд на Раневского.

- Присаживайтесь, Александр Сергеевич. В ногах правды нет, - указал он на кресло подле стола. – Я полагаю, что не столько чувства привели вас в наш дом, дабы просить руки Софьи, - начал граф.

- Вы правы, я не стану отрицать того, - не отвёл взора Раневский.

- Слышал я, что и дела ваши не слишком хороши, - продолжил Завадский.

Александр невольно бросил взгляд на дверь, в которую только что вышел Андрей.

- Не думайте на Андрея, - проследив за его взглядом, заметил граф, - он ни словом не обмолвился о вашем положении.

- Печально, что слухи уже и до первопрестольной докатились, - криво усмехнулся Раневский. – Но не буду скрывать от вас, всё это истинная правда.