Страница 9 из 75
- Вот ты где, идиотка.
Уж лучше бы она в тот день свалилась с моста, чем столкнулась с ним – ее ночным кошмаром. Увидеть его в такой момент почти то же самое, что быть съеденной заживо волками – его дальними родственниками. Недаром же у парня такая громкая фамилия – Вельф.
- Пакет у перил, - не поднимая глаз, сказала Оля, - забирай его и уходи.
- Эй, ты что, ревешь? – тем временем не унимался парень и, перескочив через ограждение, оказался рядом. – Ревешь.
За что она ненавидела этого парня, так это за его тупость. Хоть и являлся он, чуть ли не главным мозгом университета, но, порой, его хотелось огреть музыканта чем-нибудь тяжелым, чтобы в нем появилась хоть капля тактичности и чувство меры. А, если повезет, то и немного совестливости не помешает. И каплю понимания – видит же, что и без него проблем хватает, так какого черта вообще стоит тут, смотрит в упор, молчит? Что, никогда плачущих людей не видел? Автограф что ли дать? В пупок маркером ткнуть и на заднице расписаться?
- Будешь и дальше молчать - камень кину.
- Ахалай-махалай, - огрызнулась Оля, сверля взглядом парня – идиот же. Думает, что слезы так легко остановить? Это тебе не кран в ванне закрыть, – мокрота-мокрота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого, а лучше на Яра.
- Какая еще мокрота?
- Уж прости, но со словом «слеза» не рифмуется как-то.
- Прощаю.
- Вот и славно.
- Забавно.
- Что?
- Ничего.
Вот и поговорили.
- Давно она у тебя?
- Кто?
- Прекрасно понимаешь, о чем я.
И она понимала, но никак не могла поверить в это. Как он догадался? Тот, кто почти ее не видит, все, что он делает, так это достает ее – и ничего больше. Тогда как он… Этого даже родители не видят: те, с кем она пересекается изо дня в день, общается. Те, у кого она всегда на виду и то не подозревают об этом, списывая на поздний подростковый период. Они не видят, как она ненавидит себя, как ест за троих, а потом… спешит избавиться от всего, что съела. В ее сумке всегда есть необходимые таблетки, если дела совсем плохи. Родители видят, как она меняется, как убивает себя изнутри, но… но ничего не происходит. Она хочет помощи, но в итоге получает карманные деньги.
- Чуть больше года.
- И как это началось?
- Не помню.
- Идиотка.
- Знаю.
- Бесишь.
- Догадывалась.
На секунду ей показалось, что Яр – это не тот заносчивый и высокомерный парень, которого она привыкла видеть. Но, стоило этой секунде закончиться, как от ее видений не осталось и следа – он снова стал тем, кого Оля прекрасно знала – тем самым Гиором – любимцем публики. Притянув ее к себе, девушка и не надеялась, что он обнимет ее, успокоит – нет же, это точно не стиль Яра. Но, как оказалось, людям свойственно действовать не так, как о них думают.
- Слушай сюда внимательно, - шипел Гиор, жестко схватив Олю за подбородок, разворачивая к себе, - мне плевать, что у тебя там с головой, ясно? Можешь хоть вены резать – мне плевать. Но помни одно: пока ты на работе – эта сучка, что сидит внутри тебя, должна заткнуться, ясно? Иначе… я найду способ заткнуть твою подружку Мию* сам, усекла?
- Вполне.
- Отлично, а теперь подняла свой зад – на холодном кафеле сидеть не рекомендуется – застудишь себе еще чего, а меня потом Рождество повесит.
«Рождество – это праздник такой, а не я, так что заткнулись!» - вспомнилась коронная фраза Арики, когда она слышала в свой адрес подобного рода обращение.
- Держи, - протянула она ему пакет чипсов, - ты ж ныл, что голоден. Твои любимые.
- Странная ты, - послышалось в ответ, но пакет все-таки принял. – Будешь?
Оля так и замерла, глядя на него испуганными глазами. Он же прекрасно знает, что с ней, так какого черта вообще еду предлагает? Знает же… знает же, как она ненавидит это. А еще люди – они вновь повсюду. Они вновь начнут обсуждать, вновь будут эти нелепые насмешки в ее сторону. Снова эти фразы, что режут острее ножа.
Фразы, где будут высмеивать ее: говорить, какая замарашка рядом идет, страшная, кривая и убогая. Будут гадать, что такой прекрасный принц как Гиор забыл рядом с такой неуклюжей замарашкой. Ведь, по мнению окружающих, выглядели они весьма комично и нелепо: божество и полевая мышь, с которой он почему-то оказался странно.
Именно поэтому Оля и ненавидела его – слишком идеален, чтобы даже дышать рядом с ней.
- Ты больной?
- Скорее уж ты.
- Какого черта ты…
- Боишься, что люди скажут? Я прав? – но она молчала. – Прав ведь.
И, развернувшись, продолжил свой путь, аппетитно опустошая пачку. А она же, шла рядом, размышляя над сказанным.
Нет, все-таки странный он.
Но лучше уж быть таким как он, нежели психически нездоровой – это девушка прекрасно понимала, разглядывая его силуэт впереди. Кажется, он берет от жизни все и даже больше.
Как же Оле хотелось быть такой – свободной.
Но та, что давно засела в голове, диктует ей совсем иные правила.
___________________________
* Мия - булимия.