Страница 6 из 75
- Поступайте ко мне в университет и тогда я раскрою вам эту тайну, красотки! – браво, Демьян, ты – Бог маркетинга. Если бы ты не был будущим боксером, то наверняка бы был прекрасным маркетологом. Или работал бы в орифлем: ходил бы по домам, косметику продавал. Прибыль компании увеличилась бы вдвое, если не больше – ты бы не ушел, пока у тебя что-нибудь да не купили.
- Судьбоносные девушки. Ведь все знают, что Деус верит в судьбу.
Остался лишь он – тот, кого Оля слушать и вовсе не хотела. Единственное, чего она хотела – это заткнуть уши, выбежать из зала, а лучше провалиться под землю. Да она лучше в Ад попадет, чем в очередной раз услышит это.
Тук-тук-тук – бешеный стук сердца, казалось, разносится по всему залу, заставляя оборачиваться. Казалось, что на нее все смотрят. Эти взгляды полны призрения. Казалось, что ее все ненавидят. Этот шепот, повсюду что-то шуршит, кто-то куда-то ходит, слышен стук противных каблуков. Но она не слышит собственный разум.
Теперь в ее голове снова она: та противная стерва, что поселилась чуть больше года назад. Она вновь диктует свои правила, шепча их у самой мочки уха. Ее обманчивая улыбка, ее добрые глаза – обман. Ее маленькое спасение оказалось большим падением в пропасть.
Она не слышала саму себя: лишь бешеный сердца стук и чертов шепот, заставляющий ненавидеть себя еще больше.
«Он ненавидит тебя» - шепчет она. Другая.
Нет. Это не так, этого попросту не может быть. Они друг другу никто – все. Нет ненависти, нет чувств и нет эмоций. Ничего нет.
«Есть ненависть, милая, ты ужасна. Только посмотри на себя: руки, ноги, шея, плечи, грудь, живот – страшная. В тебе столько изъянов, милая. Ты – это один сплошной изъян».
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
В такие моменты Оля мечтала лишь о маленьком луче света. О том самом, что отгонит от нее эти навязчивые мысли. Она мечтала быть как все, но в итоге стала изгоем. Она хотела быть той, которую любят, но кроме ненависти ничего не получала.
Она не слышала, что ответил Яр – уши словно заложило: ничего не было слышно кроме противного голоса. Ей хотелось кричать, но она не могла – язык немел, а в горло ввивались тысячи иголок. Ей хотелось плакать, но слезы как назло иссякли. Ей хотелось бежать, но некуда – пропасть преследовала ее везде. Прыгнуть ли?
- Эй, полторашка, ты там что, уснула? – после чего в нее полетел скомканный лист бумаги. – От же растяпа. Закончилось уже все, давай, просыпайся, я жрать хочу.
И все закончилось.
Впервые за долгое время все закончилось настолько быстро.
Но не обман ли это?
- Эй-эй, поаккуратней с нашей Золушкой, ей еще на бал нужно будет ехать, - влез в беседу Кор.
- Да ни одна крестная фея не возьмется за такую замарашку: да лапать и то на Золушку больше смахивает, - не остался в долгу Яр, буквально послав друга недовольным взглядом. – Ну, давай, башмак бальный, собирай манатки и вали в магазин за едой. Я устал от этих надоедливых теток и их идиотских вопросов. Какая разница, какой у меня тип идеальный? Я же не в розыске буду себе девушку искать, а как карта ляжет. Может, вон, на эту замарашку западу.
Сократ, решивший в это время поднять скомканную бумажку, так и замер в позе раком, недоуменно поглядывая на друга: напиться, что ли, успел? Богдан же, заприметив пикантную позу, одарил друга божественным подсрачником, за что и получил люлей по своей итак не очень умной головушке. Кор же попросту завис, глядя на друга, словно перед ним Иисус Христос. А Арика же уже пошла обзванивать местные психбольницы и… свадебные салоны.
- Вы бы видели свои лица! От умора! Что, поверили? Идиоты. Я и эта замарашка – это тоже самое, что Пикачу и фаербол.
- Но…Пикачу как бы связан с…
- Не нарывайся, Сократ!
- Да больно ты мне нужен. Давай, говори, что купить, - вмешалась в разговор Оля, которой уже всё изрядно начало надоедать.
- Что? – стоявший до этого спиной Яр моментально развернулся и самодовольно поинтересовался: - Ты хоть знаешь, с кем сейчас разговариваешь? ТЫ! Да в тебе же нет ни капли изыска! Ты, ты, ты! – казалось, что еще немного и парень вспыхнет, словно Аид из мультфильма про Геркулеса. Больше всего на свете он ненавидел, когда поступали не так, как он хотел. Больше всего на свете он ненавидел, когда ему перечат. – Вали в магазин и купи пожрать! Тебе полезно будет прогуляться.
Тук.
Тишина.
Сердце тут же сжалось в маленький комочек, в голове вновь ее голос.
Он действительно ненавидел ее и все, что с ней связано. Ярослав видит каждый ее недостаток: она сама сплошной недостаток. В ней нет ни одного плюса, которым она могла бы похвастаться. Её и самой-то, можно сказать, уже нет. Остался всего-навсего шаг: единственный.
Конечно, сам-то он идеальный: высокий, прекрасное телосложение, слава, успех и дикая любовь к себе. Последнее было для нее под строжайшим запретом – ей просто нельзя себя любить, ведь она не идеальна. Все её попытки оборачивались в тотальные неудачи. И с каждым новым проигрышем начать становилось все сложнее и сложнее.
В этой игре попросту нет победителя: правила иные.
Единственное, чего ей хотелось – это убежать. Позорно скрыться от этого противного чувства, что плющом обвило ее, продолжая душить. С каждым вздохом она чувствовала, как ненависть к себе возрастает в сотни раз. С каждым взмахом ресниц она видела, как искажается ее реальность. Она вновь слепла, теряя здравый смысл. Она начинала верить в слова той, что уничтожает ее изнутри.