Страница 51 из 75
Какой сегодня день недели? Прошел ли уже месяц или, быть может, она здесь меньше недели? Как долго её еще будут убивать изнутри, вытягивать самые ненавистные тайны прошлого и секреты нынешнего. Она мечтала порезать воспоминания, надеялась, что ещё немного и потеряет память. Мечтала, чтобы кто-то по щелчку уничтожил её, разрушил, разорвал на тысячи кусочков.
Они могут убивать её, но пусть даже не думают, что Оля вот так просто доверит им самое сокровенное – своего ангела. Она не забудет его, ведь он придет за ней. Её ангел, её спасение, её частичка души. Она верила в него и никому не позволит говорить что-то против него.
Вчера она впервые подралась в той самой медсестрой, которую так мечтала повесить. Не стоило ей прикасаться к самому дорогому – к перу её надежды. За это Олю наказали, вколов лошадиную дозу какого-то препарата от которого жутко хотелось спать и плакать. Ещё были какие-то таблетки, но она научилась имитировать глотание и профессионально выплевывать, пока никто не видит. Оля научилась выдерживать не только эмоциональную, но и физическую боль. А после, когда её «надзиратели» ушли, Дымка долгое время была рядом, молча гладила по волосам и шептала какую-то странную колыбельную на непонятном языке. Прекрасная мелодия усыпляла лучше, чем самые проверенные снотворные. Казалось, будто кто-то невидимый укрывает полотном тепла и любви, заставляет поверить в выдуманный мир без боли и страданий, заглушает всхлипы тихим шелестом жёстких крыльев. Кажется, Оля и вправду сошла с ума, ведь она уже умеет отличать демонов от ангелов. У её хранителя крылья мягкие, воздушные, будто бы белоснежные облака на самом прекрасном небе. В то время как у Дымки истинный демон с жесткими крыльями, видевшие сотворение веры, начало новых эр и побывавшие в диком полете с небес.
Кажется, кажется, кажется…
Сходить с ума так здорово, будто бы ты начинаешь видеть истинные грани мира, ощущаешь новые выходы из лабиринта под названием «жизнь». Чувствуешь, как привычное становится чуждым, а на его место приходит истинный ужас, который всё это время прятался по ту стену возможного. Начинаешь улыбаться закатам, радоваться дождю и забываешь человеческие ценности. Даешь волю себе, утопаешь в дуновении ветра и стремишься к чему-то иному, непривычному, но такому возвышенному.
Ещё немного, и Оля окончательно потеряется в сумасшествии.
Но иногда, пытаясь разглядеть рассвет через мизерное отверстие в этой дыре, она вспоминала тех, кто сдал её сюда, будто бы ненужного и изрядно надоевшего ребенка отнесли в детский дом. Кто знает, может, они попросту перепутали, заблудились по навигатору и потерялись в собственных планах по уничтожению дочери. Семейство эгоистичных самодуров, способных заботится лишь о себе. У них нет ценностей, им чужды чувства заботы и любви, они существуют для себя и, если кто-то проявит слабину, мигом найдут верный способ избавиться от лишнего груза ответственности. Неуравновешенная дочь с задатками сумасшествия: действительно, кому понравится такая красота? Куда проще избавится от такого урода, заточив в башню двадцать первого века. Вот только кто знал, что даже у такого лягушонка может кто-то появиться, правда? Думали, что никто не кинется спасать, а после, через годик-другой им вернут их дочурку, способную исполнять любые приказы. А, может, оповестят лишь о том, что в один из дней перед выпиской она неожиданно утопилась в ванне, выпрыгнула в окно или украла и выпила смертельную дозу какого-то лекарства. Второй исход был бы для них идеальным вариантом, если бы не один такой же выродок, захотевший спасти лягушонка. Единственный, кто увидел в ней чудо, маленькое чудо, способное сделать этот мир чуточку краше. Оля для него была той, кто способен был затянуть его бездну, создать свой идеальный мир без посторонних душ и жить в стороне от остальных. От окружающего мира. От тех, кто когда-то предал их, опустил в грязь и пытался уничтожить.
Яр пообещал себе, что он создаст для Оли идеальный мир, стоит только ей выбраться из этого Ада сломанных душ. Тут не спасают – уничтожают, оставляя после себя невидимый шрам из слёз разбитой надежды.
И вот Олю вновь везут куда-то на коляске, ведь сил передвигаться самостоятельно нет. Впрочем, даже если бы они и были, отныне медперсоналу куда спокойнее, когда её руки привязаны к ручкам. Мир психически больных жесток не тем, что они видят иначе, а тем, что люди сторонятся их, считая отбросами общества и попросту пытаются лишний раз намекнуть на их никчемность. Выставляют экспонаты покалеченных душ на всеобщее обозрение, в то время как истинные уродливые души находятся по ту сторону стекла.
А после её сердце разбивается на тысячи осколков, когда она видит перед собой татуированного ангела. Всё его тело – карта боли, через которую пришлось пройти и которую вынужден скрывать под невзрачной маской врача. Кор, прекрасный парень, который стоял возле одинокого стола и что-то нервно выцарапывал в слое пыли.
- У вас десять минут, общайтесь, - после чего медсестра слишком резко катнула коляску в сторону и вышла. Оля же, ослабленная после стольких кругов Ада, попросту выпала из своей надежной опоры, ведь буквально за пару шагов до встречи, ей развязали руки, будто бы и не привязывали никогда.
Кор мигом оказался рядом, помог девушке сесть обратно, а после улыбнулся, как улыбаются маленькому ребенку, говоря, что всё будет хорошо. Вот только она прекрасно понимала, что мало что улучшится в скором времени. Будет ли когда-нибудь прежней? Увенчается ли её лечение успехом? Сможет ли противостоять всему этому ужасу? Она никогда не станет той самой Олей, которую видели когда-то. Попросту не сможет этого сделать. Ведь мир открыт для неё под другим углом и поворота назад нет – Олю не вернуть в прежнюю реальность видения мира.
- Оля, наша девочка по имени Оля, выздоравливай, мы скучаем по тебе, - шептал Кор, обнимая за плечи. От него пахло ангелом, её родным и таким любимым ангелом. Но что-то шептало ей, что нужно проявить смекалку, засунуть свое безумие подальше и уловить суть. Отныне в этой жизни ничто не делается просто так. В каждом жесте, в каждом слове, в каждой улыбке есть свое послание. И сейчас тоже была своего рода ловкая игра, чтобы перехитрить камеру. Чертову клетку, за которой наблюдают гнилые души современного общества.