Промокшие спички

Дождь. Опять. В последний раз он шел тогда, в первый день. Вот только три дня назад его капли были куда покладистее, теперь же это напоминало безумную трель. Будто бы на самих небесах кто-то тоже сошел с ума. Впрочем, здесь все такие. Ничего удивительного. Каждый видит в себе вершителя судеб, но на деле эти люди несчастны. Внутри них тоже есть дыра, своя. У каждого она есть, особенная. Кому-то удается ее приручить, кто-то ловко скрывает, а кто-то срывается и в итоге оказывается здесь. В этих четырех стенах. В этой темнице для проклятых душ. Здесь не лечат — убивают изнутри, вытягивают самое сокровенное, а после выворачивают наизнанку, оставляя наедине с опустошенностью.

Прошло всего-навсего три дня, но можно ли было узнать ту самую Олю, в которую влюбился Ярослав Вельф? Разве эта девушка на коляске похожа на ту рыжеволосую девчушку? Руки и ноги в синяках из-за постоянных уколов, под глазами следы бессонных ночей и диких слез, а в руках перо ангела. Врачи утверждают, что его обронил ворон, пролетающий мимо, но она не верила. В нем ей виднелось спасение, некий символ того, что они встретятся, он придет за ней и спасет. Она увидит его, улыбнется, обнимет и никакие капельницы не будут препятствовать этому. Не будет преград и прочих барьеров — будут только два любящих сердца с израненными душами.

Было ли ей страшно? Лишь тогда, когда по ночам раздаются дикие вопли тех, кто окончательно потерял душу, кого поглотила дыра. Она знала, что когда-то это произойдет и с ней, если ее вовремя не вытащат. Когда-нибудь и из ее горла вырвется дикий крик. Тогда она не будет звать о помощи — ее крики будут посвящены Сатане, а душа будет отдана в Ад. Через месяц, если ангел не придет за ней, она сама станет хранителем для него. В этом Оля уже была уверена.

В последнее время такие мысли часто крутились в голове, поглощали изнутри и пугали. Но ей не было страшно, они просто оставляли после себя нагнетающий осадок. Но когда-нибудь чаша окажется переполненной и решение будет сделано. Оно давно было найдено, осталось лишь высчитывать дни по заметкам в правом углу стены.

Она не представляла опасности для окружающих, но постоянные копания в ее душе утверждали иначе. Они пытались найти ответ, в то время как тот лежал на поверхности. Странная медицина, которая привыкла во всем видеть сложности. Душа — не почка, с ней сложнее. У каждого она своя, особенная, к каждому нужен иной подход. Но в итоге всех под одну гребенку, лишая малейшего шанса на спасение.

Если здесь и есть сумасшедшие, то уж точно не те, кто сидит в смирительных рубашках. Они умнее, проворнее, опытнее. Им известно устройство этого мира, впрочем, как и способы, чтобы сбежать, убрать с себя подозрения и попросту жить так, будто бы каждый вечер их не разрывает та дыра изнутри. Будто бы бездна до сих пор не поглотила их.

Олю же спасает перо. Она постоянно думает о нем, вспоминает, верит, что он придет, чтобы спасти ее. Ангел, ее прекрасный ангел с крыльями в шрамах. Только он знает, что ее ожидает в этом аду, только ему известны те чувства, что поселились в ней. Те противные монстры, которые грызут ее изнутри. Их стало больше, они опаснее, изворотливее. Они настырные и беспощадные. Они не шепчут — кричат. Они не скрываются — нападают в открытую. Они не делают слабее — убивают. Каждый божий день напоминают о своем существовании, подчиняют, засасывают в свою бездну.

А еще сны, здесь они иные. Волшебные, яркие и в тоже время жутко болезненные. Оле всегда снится один и тот же сон. В нем всегда ты, Ярослав. Ты и твои крылья. Ваш танец на облаках, а после стремительное падение вниз. Вы летите в Ад, но в этом ваша свобода. Потеряв свет, вы обрели тьму. Спасительную тьму, которая укроет от ненужных глаз, утешит после пыток и примет такими, какие вы есть. Ад поймет, не осудит, простит. Именно это пекло знает, что такое, когда совершаешь дикую ошибку. Именно там ты обретаешь себя, теряешь маски и получаешь новые крылья. Иные. Темные, как те, что на эскизе. На руках же они получились иначе. Светлее, ярче, заметнее, но в тоже время бешенные. Они знали боль, впитали в себя шрамы от душевных ран, приняли своего носителя таким, какой он есть. Не меняли его, сделали лишь чуточку увереннее. Подарили надежду, научили видеть мир таким, какой он есть.

У каждого есть свои недостатки, разве не в этом красота человечества? В чем красота, если ты идеален? Скучная пародия на небеса, где уже давно разучились видеть совершенство. Ведь вечность — это так долго, так что идеальные черты лица и тела надоедают. Начинают привлекать недостатки, изъяны тех, кто по своей человеческой глупости стремится к идеализации. Странный замкнутый круг, который так такового начала не имеет. С чего не начинай — вернешься к тому же, но уже в ином свете. Этакое действие двух сторон одной монеты.

Оля боялась лишь одного: когда-то и к ней подселят убитую душу. А после они на пару сойдут с ума. Так всегда бывает: кто-то кого-то подавляет, унижает, скрывает за своей тенью и попросту душит. Убивает. Жить в мире — самое глупое, что когда-то можно услышать. Ведь это равносильно хаосу. В любой тишине сходишь с ума куда быстрее, чем в буре бешеных страстей. Там просто некогда проверять, все ли в порядке у тебя с головой. Тут же, когда тишина становится твоей верной спутницей, копания происходят ежеминутно. Думаешь, думаешь и вновь думаешь. В такие моменты это как-то само происходит. Впервые в твою голову приходят странные мысли, о которых как-то не доводилось вспоминать раньше. Но стоит оказаться наедине со своими страхами и всё всплывает на поверхность, окутывает, пожирает.

Они не рядом. Эти твари повсюду. Они наблюдают, долго наблюдают, а потом без предупреждения вселяются в тебя, живут в тебе, издеваются над тобой, тянут за собой в бездну.

— Ангел, когда ты придешь за мной? — это все, что шептала Оля, стоило дождю забарабанить свою симфонию боли.