Страница 19 из 75
Если, конечно, Ярослав не прикончит его первым.
- Яр, поставь лампу на положенное ей место! – рявкнул Демьян, заприметив в руках у друга достаточно весомый предмет. – Или я его сейчас сам верну. Вместе с тобой.
- Надоели! – взвыл парень, но лампу все-таки верну туда, где она когда-то стояла. – Какого черта вы вообще сюда приехали? Хорошо со мной все, я в полном порядке. Вы бы мне еще няньку наняли.
На что ребята лишь дружно переглянулись и как-то уж больно энергично принялись собираться на предстоящее им интервью, тем самым окончательно выдавая себя, что что-то тут нечисто. Особенно это стало ясно, когда кто-то позвонил в звонок: робко так, один раз, будто бы боялся разбудить или разозлить обитателей квартиры.
Вот только было поздно: Яр уже был вне себя от злости. Слишком зол, чтобы понимать, кому собирается нагрубить. Слишком болен, чтобы найти в себе силы сдержать свое эго. Ему хотелось как можно скорее открыть дверь, увидеть свою новоиспеченную жертву и хорошенько над ней поиздеваться, довести до слез, увидеть ее истерику и попросту полюбоваться ее слабостью. Тем, как она тонет в собственной боли.
- П-привет, - услышал он ее голосок, стоило ему открыть дверь. Да будь Ярослав трижды слепым – все равно сразу бы узнал, кто стоит перед ним, неуверенно смотря куда угодно лишь бы не на него. Если же был бы глухим, то тем более узнал бы ее – этот пончик, который вновь красовался на ее голове, попросту нельзя было не узнать.
- А-ага, - это все, что смог из себя выдавить музыкант и, цокнув языком, захлопнул дверь обратно.
- Эй, ты что вообще творишь? – моментально подскочил Кор. – Если у тебя критические дни, то это не повод срываться на людях. Тем более на ней. Она же только пришла!
- Ну а ее вы какого сюда вообще приперли?
- Отлично, значит, я могу идти? – раздался голосок за дверью. На секунду Яру почему-то захотелось засмеяться от нелепости данной ситуации: как-то слишком много казусов в последнее время в жизни происходить начало. Настолько много, что, порой, парню казалось, что его попросту прокляли. Притом конкретно так прокляли – по жизни. Хотя, быть может, это счастье такое, просто сложно, будто бы головоломка. Ведь, как известно, Судьба не любит, как все просто и легко. Даже когда дело касается любимчиков – сложности для нее все-таки на первом месте. Азарт – это всё, чем она живет. Страсть к людским судьбам – это единственное, что приносит ей радость. Просто кто-то чуточку удачливее обычных клубков.
Оля уже хотела покинуть чертов дом, развернуться и уехать домой, где она целый вечер провела бы в одиночестве, уткнувшись в экран телевизора, щелкая канал за каналом. А у самой бы были наушники в ушах, стояла бы какая-нибудь песня на повторе – плевать какая, лишь бы смогла хоть как-то заглушить тишину, которую она так ненавидела. Ей хотелось одиночества, но она боялась тишина. Она сводила ее с ума, заставляла копаться в себе и попросту убивала изнутри. Одиночество душило ее, пустота разрушала душу, а Мия попросту замуровывала ее надежду в каменной темнице. Оля умирала изнутри. Вот только стоит душе погибнуть, и жизнь попросту становится невыносимой – умирая изнутри, мы подписываем смертельный приговор. Убивая свою душу можно и не заметить, как убиваешь себя. Можно не увидеть, как стоишь по ту сторону моста: остается лишь шаг, чтобы уничтожить себя изнутри.
Яр же, будто бы чувствовал эту странную боль внутри нее: распахнул дверь, схватил за шиворот куртки Олю и силой втащил в квартиру. После чего, выругавшись, закрыл дверь.
- Так и будешь в куртке стоять?
На что девушка незамедлительно начала снимать верхнюю одежду, чуть было не запуталась в собственном шарфе, который, как оказалось, был даже длиннее ее самой. И опять Гиору почему-то стало смешно: слишком забавная, чтобы срываться на нее, глупая, доверчивая и такая наивная. Любую сказанную им гадость в свой адрес может принять за чистую монету. Слишком доверчивая, но до боли светлая. Разве люди такими бывают?
Даже его эго, которое так хотела спалить кому-нибудь нервы, с интересом разглядывало девушку, боясь сказать что-то лишнее. Ярослав попросту не позволял срываться на нее: держал себя изо всех сил и думал о каком-то нелепом шарфе серого цвета. Кажется, парень действительно за несколько лет был болен по-настоящему и надолго, если не навсегда.
- Оль, проходи быстрее пока этот больной на тебя не кинулся, - поторопила Арика, моментально оказавшись рядом. – Ты уж прости, что мы тебя так резко позвали, но оставлять этого ненормального одного – маленькому ребенку спички в руки давать. Он же действительно подпалить что-нибудь может, если разозлится.
Хотел было Гиор высказать пару ласковых, но почему-то передумал. Просто посмотрел вслед удаляющейся Оле и как-то окончательно успокоился. Вот смотрит на нее и как-то на смех пробивает: вся злоба и ненависть ко всему, что он видит – проходит. Почему? Он и сам не очень понимал. Может, все дело в этой нелепой девчонке и ее пончике, который, как ему показалось, в этот раз был заплетен небрежно. Настолько, что в любой момент мог развалиться, показав миру всю красоту распущенных волос. Если же это не случится самостоятельно, то он поможет этому произойти – если уж парень чего-то хотел, то он это получал. Особенно, когда был болен простудой – в такие моменты ему просто сносило крышу на странности.
И даже идея проколоть соски не казалась ему настолько безрассудной, нежели раньше.
Интересно, а как бы Оля к этому отнеслась?
Неожиданно для самого себя Ярослав не выдержал и засмеялся – громко, звонко и как-то уж больно истерично. Он и сам не думал, что может вот так вот смеяться. Но мысль о том, как этот белый ангел реагирует на его новый пирсинг просто не могла остаться без внимания. Гиора. Ему и вправду стало интересно: начала бы обливать его святой водой, сдирала бы с силой или, быть может, ей и вовсе понравилось бы? Кому? Оле? Да быть такого не может – она уж точно не из этой оперы. Хотя, быть может, где-то в глубине души живет маленькая бунтарка, мечтающая сделать себе рукава и туннели? Недаром же так спокойно общается со всей группой, в то время как некоторые личности на улице предпочитают обходить стороной от греха подальше.