Страница 18 из 75
А порой ей виднелась самая настоящая семья: дружная и так ею любимая.
Она уже и не знала, где истинное, а где лишь искажение кривого зеркала - для нее теперь все под одним углом.
- Алло.
- Оль, у тебя деньги на телефоне есть?
- Сегодня уже в минус баланс пошел.
- А, хорошо, я тебе положу тогда, - и, сказав что-то еще, что девушку попросту пропустила мимо ушей, положила трубку.
Вот и все.
Теперь-то, как ей казалось, звонить больше некому. Папа не любитель общаться по телефону, предпочитая перекинуться парочкой слов при личной встрече, а так… Да кому она нужна? Разве что оператору сотовой связи, приславшему сообщение о задолжности сразу же, стоило ей только появиться.
Как же сильно она ошибалась в тот момент.
Тогда-то девушка еще не знала, что ожидает ее совсем скоро: стоит лишь поднять вновь зазвонивший телефон.
- Алло, мам, что еще?
- Мм, меня по-всякому называли, но чтобы матерью родной…
- Что тебе нужно, Богдан?
- Тащи суда свой округлый зад, красотка, помощь нужна, - после чего раздался жуткий треск и, кажется, кто-то что-то разбил: - Яр, мать твою! Оля, короче, срочно вали в студию. Как по мне, то в этих делах ты среди нас всех опытной будешь.
После чего вызов был незамедлительно завершен, оставляя растерявшуюся Олю наедине с противными гудками по ту сторону.
- Ты справишься, Оля. Никто даже и не заметит.
И вновь она ошибалась. Теперь-то ничего не будет как у всех.
Кажется клубок нитей медленно, но верно начинает распутываться.
Песочные часы уже начали свой обратный отсчет.
***
Ну а пока Оля собиралась к музыкантам, госпожа Судьба ленивой походкой прогуливалась по городу в поисках новых историй. Ей нравилось играть с клубками жизни: хоть какое-то веселье в очередной осенний день. Кружившие вокруг листья, серое небо над головой и противные лужи – как же ей хотелось, чтобы осень была чуточку краше. Как тогда, несколько сотен лет назад она была совсем иной: не было машин, высоких домов и прочих современных причуд – была лишь ослепляющая глаза осень, способная вдохновлять и пробуждать сокрытые где-то чувства. Листва тогда не тонула в пасмурности городов, а делала мир чуточку краше. Когда-то осень была действительно прекрасным временем года. Жаль, что нынче она потеряла свою красоту, померкла за небоскребами и потонула в стоках канализационных люков.
Когда-то осень была цвета золота, а не потухших лучей солнца.
Впрочем, когда-то все было иначе. Но вот была ли раньше Судьба другой – кто знает, кто знает.
Зато участники группы Клото прекрасно знали, каким неординарным может быть их гитарист. И, если в обычное время Гиор был сущей сволочью, то в такие вот моменты он и вовсе становился невыносимым идиотом, способным разозлить даже самого спокойного человека. Он придирался ко всему, что только видел и не видел. Каждое слово – это язвительная иголка, которую он так ловко втыкает тебе в спину, будто бы ты для него тряпичная кукла Вуду. Гитарист любит, когда его слушаются, но в такие моменты это чувство перерастает в потребность. Он хотел, чтобы все выполнялось по первому же зову его величественного голоса, а стоило столкнуться с неповиновением – у него окончательно сносило крышу. В такие моменты друзья старались и вовсе общаться с ним как можно реже, давая ему возможность побыть наедине с собой. Хотя, даже так Ярослав мог запросто достать их один лишь своим видом – парень был истинным виртуозом выносить мозг ближнему своему. В его присутствии даже солнце пряталось за облаками от греха подальше.
Но даже в такие дни парень не мог прогневать богов – он всегда оставался их любимчиком. Им нравилось в нем абсолютно все – даже этот несносный характер, который так напоминал им самих себя когда-то. Ведь все боги когда-то были людьми. Или, по крайней мере, были чуточку человечны. Так что Ярослав для них – это лишний повод вспомнить когда-то забытую историю. Вспомнить о тех днях, когда самым страшным для них была смерть. Вспомнить, когда они могли стареть.
Вот только сам музыкант не очень-то любил это. Болеть – это всегда фигово. Особенно когда тебя зовут Ярослав Вельф и ты высокомерный мудак. Когда каждый косой взгляд в твою сторону – это лишь искра, способная разгореться в самый настоящий пожар. Каждое слово – вызов. Каждое неповиновение – смерть. В такие дни он мог спокойно высказать все, что на самом деле думает о человеке: будь то лучший друг, то незнакомый человек на улице. И перепады его настроения – это очередная ходьба по полю начиненному минами: каждый неверный шаг может стать настоящим взрывом. А уж если парня зацепить, то можно сразу убегать куда подальше, иначе Ярослав всю душу выест, пока не успокоит свое самолюбие. Пока его эгоистичное «я» не удовлетвориться. Пока не услышит громкий хлопок дверью, брань в свой адрес или же не доведет человека до слез.
Единственный, кто не боялся парня в такие моменты – Сократ. Да пусть хоть в огненную шевелюру самого Аида превратится – плевать. Демьян итак почти лысый, так что терять ему нечего – он привык к строптивому пламени друга, которое так любит показывать свои огненные язычки окружающим, запугивать их, отталкивать. Вот только не этого парня – он повидал слишком многое, чтобы испугаться какой-то там искры. Сократ итак каждый день живет в огне собственного страха и иллюзий прошлого. Каждый день опаляется, но все еще продолжает идти вперед, хотя на душе давно нет светлого места – повсюду ожоги прошлого. Повсюду пламя, съедающее его изнутри. Повсюду кольцо, которое с каждым днем сужается и, быть может, когда-то станет настолько невыносимо узким, что попросту задушит парня в своих пламенных объятиях.