Провокатор

Кому вообще я нужен на чужом, судомойном, на дармовщинку празднике жизни?

Как тут не вспомнить одного пещерного генерала, который после вопроса: "Для чего на небе звезды?" - долго смотрел в небо и разрешил загадку следующим образом: "Вероятно, за отличье даны звезды небесам".

Не прав был служака: звезды прежде всего нам даны, мелкотравчатым термодинамическим существам, чтобы мы полностью поняли свое ничтожество. Но куда там! Самолюбование человечества самим собой не имеет границ. Равно как и мое самолюбование самим собой не имеет границ. Хотя какие могут быть границы у планеты? Если представить, что я самостоятельная, самобытная, органо-органическая планета, несущаяся во вселенной по своей закономерной орбите. Я - планета, где кишмя кишит микроскопический народ, где возникают и умирают государства-клетки, где происходят постоянные болезненные войны между материками, где есть опасность революционных преобразований люмпенизированного сообщества, находящегося на обочине истории (в кишечнике). Прекрасная, впрочем, планета, живущая исключительно по законам здравого смысла, любви к своим согражданам, веры в благополучный исход и надежды, что она не одна такая в бесконечном мироздании.

Рассуждая на столь благоприятную для фантазий тему, я выбирался из кольца домашнего бассейна. Мир, подсвеченный японскими фонариками, был мил и праздничен. Я, утомленно-расслабленный, прошлепал по теплым чистым облицовочным клеткам к зеркалу. О! Какая стать! О! Какие бицепсы и трицепсы! О! Какой болтающийся хвостик, удобный для требовательных женских рук, способных сдернуть с намеченной орбиты всю планету. Увы, это правда: хер есть самое слабое, самое незащищенное, самое душевное место на планете по имени Я. И самое строптивое, зловредное, эгоистическое, несущее не только радость познания других планет, но и постоянные проблемы и скандалы с иными планетарными мирами.

Рассуждая на столь благоприятную для фантазий тему, я протянул руку к полке, где стояли всевозможные галантерейно-косметические пузырьки, баночки, скляночки и прочая дорогостоящая пахучая дрянь. На ощупь цапнул небольшой флакончик и от всей души прыснул.

И улетел в искрящееся небытие, по запаху напоминающее женский, прошу прощения, орган, где зарождается вся наша планетарная жизнь.

Потом хлесткие весомые оплеухи оздоровили меня. В чем дело, распиздяй? Ты еще жив или уже имеешь дело с тенями потустороннего?

Матовый мир качался перед глазами. Или это качался матовый шар светильника? В чем таки дело? Наконец понял, что лежу на клетчатом облицовочном полу в чем мама родила (а родила она меня в рубашке). Потому что перепуганный мой друг и директор моей души уже решил: я отдал Богу душу. Ан нет! Жив курилка! Особенно после оздоровительных оплеух.

Оказывается, я, потенциальный покойник, по своей преступной небрежности впрыснул на собственную охлократическую рыль нервно-паралитического газа. Из подвернувшегося под руку красивого баллончика. Как говорится: освежился на всю оставшуюся жизнь, блядь.

- Идиот! - орал Классов, когда понял, что я вынужден продолжать бренное существование. - Ты хочешь, чтобы я за тебя у параши сидел?!

- Я что? У параши сижу? - Ощущение, впрочем, было такое, что я именно у нее и сижу, хотя тело мое сидело у камина.

- Что? - запнулся мой друг. Потом снова вскричал, мечась из угла в угол: - Я от тебя устал! Ты понимаешь?.. Ты невозможный человек! Посмотри на себя со стороны! Как ты живешь?.. Ты живешь в каком-то выдуманном тобой же мире! Посмотри вокруг!..

Я посмотрел: ничего интересного. Суета. Агрессия. Порок. Предательство. Предчувствие нового 37-го года.

- Ты! Ты - эгоист! - продолжал вопить мой товарищ по несчастью. Если жизнь, повторюсь, считается несчастьем. - Нет, ты знаешь кто? Ты солипсик! Точно! Именно он! Солипсик!

- А это кто? - насторожился я. - Не знаю, но учти, Классман, если это похлеще дегенерата, то я из тебя...

- Нет-нет! - радостно замотал руками мой собеседник. - Ты будешь счастлив узнать это!

И что же я узнал: солипсизм - это крайний субъективный идеализм, признающий единственной реальностью только индивидуальное сознание, собственное Я и отрицающий существование внешнего мира. Следовательно, человек, который признает единственной реальностью только собственное Я и отрицает внешний мир, есть не кто иной, как солипсик. (Что, по-моему, равнозначно бобоёбу.)

И тем не менее после размышлений о вечном я согласился с товарищем: внешний мир для меня и существует, и не существует, он для моего Я необходимая декорация; главное, я живу в собственном, патентованном мной мирке. Этот мир для меня реальность, написанная пастельными красками моей же фантазии; реальность, имеющая истинно-трагические оттенки бытия; реальность, где Я может балансировать на грани жизни-смерти и где можно обрести право на свободное падение в бездну бесконечного подсознания.

И поэтому я не обиделся на человека, который определил мою привередливую, прихлебательскую суть. Думаю, это не самое плохое: жить в согласии с самим собой. Если кто со мной не согласен, пусть нагадит в карман собственного фрака; впрочем, не у всякого честного гражданина республики таковой имеется, тогда советую гадить в носовой платок, удобный для такого случая; впрочем, не у всякого честного гражданина республики таковой имеется, тогда советую использовать прокламации, призывающие население голосовать или не голосовать за народных вождей. Чего-чего, а вождей у народа, как говорится, хоть замороченной жопой ешь. А у одного из вождиков, у которого супруга любит ночами жрать пирожные "корсар", фамилия даже соответствующая историческому моменту: Жопин.

То есть каждому - свое: кому - благородная древнеэллинская фамилия, кому - сладкий оральный секс с уличными сосами, а кому - блевотный супчик благотворительного (один раз в неделю) обеда. Кушайте-кушайте купоросную похлебку, может быть, скорее подохнете себе же на радость, сирые бывшие строители декоративного пути в никуда.

- Е'род! - сказал я. - Что за варварская страна?

- Ты о чем? - остановился мой приятель, который все продолжал метаться из угла в угол, обсчитывая, очевидно, расходы на мои несостоявшиеся похороны.