Страница 3 из 225
- Так-так. И кто же решит это уравнение, – математик Антон Викторович, по прозвищу «Так-так», оглядывал класс из-под серых стальных очков. Класс был удивительно серый. Серые потёртые парты. Покрашенный темно-серым пол, а светло-серым – стены. Тёмная, почти чёрная доска. Серая форма учеников, серый костюм преподавателя. Бледные сероватые лица. Белёсые листы учебников и тетрадей. Серыми чернилами пишущие ручки и серые простые карандаши.
- Так-так, – математик прищурил свои и без того узкие серые глаза, – Так-так. Матенко!
С первой парты поспешно вскочил мальчишка. Он был щуплый и невысокий. Светлые, практически белые волосы и такое же бледное лицо. Почти чёрные глаза резко выделялись тёмным пятном на лице.
Паренёк подошёл к доске и, нервно комкая карман потрёпанного пиджака, приступил к уравнению. Антон Викторович присел за стол.
- Всё. Я решил, – мальчик неопределённо махнул рукой в сторону доски.
- Так-так. Садись, Матенко. – учитель усмехнулся, – такое простое уравнение, а ответ не написал и решал долго. Четвёрочка, Алексей.
- Но, Антон Викторович!
- Садись, пока двойку за поведение…
Мальчик быстро вернулся за парту. За его спиной послышался шёпот:
- Невезуха, Лёха. Обеда не видать, как пить дать.
- Да, Лёша. За математику Колобок голову отвинтит.
- Директор же знает, что Так-так выше четвёрки не ставит, придирается, – Лёша говорил, почти не размыкая губ, чтобы учитель не заметил. Ведь за двойку не только обеда лишат, а и убирать школу на неделю поставят.
- А Колобку фиолетово. Ему только пятёрки подавай. «Наш интернат первый в районе по техническим предметам, а вы, разгильдяи…», – явно кого-то передразнил сосед Лёши.
Лёша, как и его одноклассники, учились в интернате для малообеспеченных семей. Домой отпускали на выходные. Большинство из них росли без отцов, а некоторые, как Лёшка, вообще воспитывались бабушками или тётями. В век технического прогресса и высоких технологий женщинам было сложно зарабатывать на жизнь. Почему-то собирать сложнейшие аппараты могли только мужчины, женщин в техучилища не принимали. В будущем все мальчишки из их класса пойдут как раз туда. А девочек устроят на фабрики по производству одежды или поварами. Сейчас ребята учились в 4-ом классе. До конца обучения было ещё три года. Так называемая обязательная «семилетка».
Сегодня была пятница, так что ребят отпустили домой. Лёшку, как и говорили ребята, обеда лишили. Дома была только бабушка, которой и самой было практически нечего есть. Лёша шёл медленно, домой он уж точно не спешил. Улица была серой. Серые дома, серая мостовая. Серые машины. Серые металлические «деревья», а на самом деле различные механизмы. Серые роботы – «птички», «пёсики» и «кошки». Весь мир был серым. Лёша знал названия тысячи оттенков серого, а различить он мог ещё больше, но бабушка говорила, что когда-то были ещё какие-то цвета. Небо было голубым, солнце – жёлтым, живые деревья – коричневые и зелёные. Названия были странные и непривычные. Но бабушке Лёшка верил. Она говорила, что посерело всё, когда она была маленькой. А до этого всё было разноцветным. Тоже очень странное слово – раз-но-цвет-ный. Но Лёшка верил, а бабушка помнила. Но объяснить, как это «красный», например, бабушка не могла.
Лёша остановился как вкопанный. Он увидел Это. Что-то яркое, блестящее, словно вырванное из этого мира. Лёша подошёл поближе – у самого края водостока блестела пуговица, странного непривычного оттенка, цвета поправил себя Лёша. Бабушка наверняка должна знать. Лёшка оглянулся. Удивительно, но вокруг никого не было. Лёшка быстро схватил пуговицу и положил себе в карман. Снова оглянулся и побежал домой.
- Бабушка! – закричал прямо с порога, – Бабушка!
- Чего тебе, Лёшка? – бабушка выглянула с кухни.
- Вот! – Лёша сунул пуговицу бабушке прямо под нос. – Смотри. Это зелёный, а может красный? – Лёшка чуть не прыгал от нетерпения.
Бабушка внимательно посмотрела на пуговицу и поднесла поближе к глазам:
- Синий, Лёшка. Это синий, – проговорила она. Внезапно бабушка ахнула и скрылась в комнате. Тут же появилась, держа в руках маленькое платье. Платье было белым, с серым воротником и пуговицами. Одной пуговицы не было.
- Вот, Лёшка, – бабушка показала на место оторванной пуговицы. – Здесь она была. А остальные перешили. Вместо синих нашили серые. А эту пуговицу я потеряла когда-то. Мне тогда года четыре было.
Лёшка смотрел то на платье, то на пуговицу. Было, было. И синий, и красный, и зелёный. Лёшка поверил полностью, окончательно, совершенно. Раньше он верил не так, не так сильно, не так искренне. А сейчас у Лёшки родилась мечта, мечта увидеть разноцветный мир.
Прошло несколько лет. Лёшка вырос. Закончил интернат. Похоронил бабушку. Готовился к первому курсу в техучилище. Но мечта в нем тоже выросла и окрепла. Сейчас Лёшка был за городом. Тут было тихо, никто не мешал мечтать о мире, о совсем другом мире.
Раздался странный звук. Лёшка обернулся, вдали он увидел странный аппарат, тот, судя по всему, приземлялся. Лёшка подбежал поближе. Из аппарата вышли люди в защитных костюмах. Люди заметили его, подошли поближе. Лёшка стоял ошарашенный – на плече у одного из них была ярко-синяя нашивка. Люди с разноцветного мира. Лёшка кинулся к ним. Тот, с нашивкой, вышел вперёд, покрутил какой-то прибор и внезапно сказал на Лешкином родном языке: