Желание

— Как скажете, мастер Сервус, — ответил дух, и голос его не был голосом Эдана. Казалось, что говорит большая толпа и один человек одновременно. Дорей ещё успел увидеть как испуганно расширились глаза архимага, как он вскидывает перед собой трость, и голубые ветвистые молнии ударяют во все стороны. Как с криками ужаса в разные стороны подаётся толпа, а те неприметные мужчины в костюмах бросаются к ним из засидок в подворотнях. А потом упала тьма.

Дорей проснулся от чьего-то прикосновения. Тётя Эмма меняла мокрое полотенце.

— Тётя Эмма, — позвал мальчик.

— Дорей! Ты проснулся, — обрадованно воскликнула женщина. — Ну, слава богам. Как ты себя чувствуешь?

— Хочу пить, — оно попробовал сесть, но вдруг понял, что сил нет совсем. — Что случилось?

— Ты заболел, — тётя Эмма поправила полотенце на его лбу, и потянулась к кружке с водой, стоявшей на тумбочке. Помогла ему напиться. — Потерял сознание прямо у лавки мясника. Господин Добеш сразу же послал за нами. Говорила я Терену, что ты неважно выглядишь, а он не слушал! Отправил тебя одоного за покупками! А ты сам-то хорош, мог бы сказать, что так плохо себя чувствуешь! Несколько дней жар не спадал, я уже не знала что делать.

— Прости, тётя Эмма.

— Ничего, всё же хорошо закончилось.

От недомогания через несколько дней и следов не осталось, лекарь так и не смог сказать, что же это было. Только тётя Эмма по утрам обеспокоено трогала его за лоб прежде чем отпустить в школу, и маленькая Тоня донимала полюбившейся ей игрой “в лекаря и больного”.

Весна пролетела незаметно за играми, учёбой и новыми переживаниями: Дорей начал ухаживать за Литой, и девочка отвечала взаимностью. Они часто вместе гуляли после школы, обошли все улицы и окрестные открытые скверы. С друзьями часто бывали в кондитерской лавке, и несколько раз даже выезжали с семьями на пикники. Взрослые снисходительно улыбались, одноклассники — некоторые — завидовали.

Наступило лето принёсшее с собой жару, экзамены, и чуть позже — долгожданные каникулы, а вместе с ними — классную экскурсию. Чем лицей Тарнесса всегда нравился Дорею — что хотя бы раз в полгода классные мастера устраивали какие-нибудь развлечения для своих детей. То на экскурсию поведут, то в поход. Однажды они даже были в Академии — дирекция поощряла одарённых детей учиться дальше после выпуска из лицея.

— Все здесь, — крикнул мастер Тиней из конца небольшой колонны детей — их всех выстроили по двое, как малышей. Впереди стояла мастер Диран, их классный мастер, в конце — мастер Тиней, учитель математики.

— Хорошо. Можем отправляться!

Нестройная змейка вытекла из двора лицея и галдя, хохоча и толкаясь локтями отправилась в центр города. В этот раз экскурсия не обещала ничего интересного — в королевский дворец их не поведут, только в зал заседаний ратуши и часовую башню, но Дорей ждал с нетерпением — ему всегда нравились механизмы, а главные городские часы в башне на Рыночной площади были огромными и очень современными — мальчик помнил, как они с отцом когда-то ходили смотреть, как их устанавливают.

Часы действительно оказались поражающими воображение: механизм занимал почти всю внутренность башни. Огромные ходики, шестерёнки и гири казались живыми существами, глядящими на притихших детей с не меньшим любопытством, чем сами дети глядели на них. Главный городской часовщик, мастер Тарат, рассказывал об устройстве передаточного механизма возле самых стрелок, когда Лита едва заметно толкнула Дорея.

— Смотри, это ведь смотровое окно? — шепнула она, указывая куда-то вверх. Рядом с ними стояла прислоненная к стене стремянка. А чуть выше виднелось небольшое окно — их было много, по всему периметру крыши. — Как думаешь, отсюда наши дома видно?

Дорей боком протиснулся вдоль стены и, стараясь не привлекать внимания, забрался на несколько ступенек. Одно из креплений скрывало лестницу от мастера Тарата, так что если он в ближайшее время не сдвинется с места, то даже не заметит, что кто-то его не слушает.

Дорей выглянул в окно. На улице ярко светило солнце. Небо походило на перевёрнутую миску с лазоревым дном и белой каймой по краям. Мальчишка прищурился. С такой высоты все дома казались игрушками. Острые коньки крыш, тонкие трубы, извилистые улочки, миниатюрные экипажи и пешеходы, похожие на муравьёв, спешащие по своим делам.

Словно обручи сдавили грудь Дорея. Он моргнул, пытаясь избавиться от наваждения и покрепче ухватился за перекладину, чтобы не упасть. Он уже видел раньше этот город с высоты. Только всё было в снегу, и улицы казались чёрными росчерками на грязно-белой бумаге. Сотни тонких дымков тянулись из дымоходов, словно тропинки, соединяющие небо и землю. И тугие крылья за спиной.

— Эдан, — едва слышно прошептал Дорей. Как он мог забыть?! И Эдана, и деда с бабой Торимой, и Ряска? Почему он думал, что всё время после того, как вернулся из школы Нигмара Белого, он жил у Линков? А Тоня? Она ведь считает его старшим братом! Почему Эдан так поступил с ним? Почему забрал воспоминания о себе?

— Ну как? Видно? — Позвала его Лита.

— Да, — Дорей заставил себя улыбнулся. — Очень круто. Посмотри тоже, — он быстро спустился с лестницы уступая ей. — Тебе понравится.

Первым делом вернувшись из школы он нашёл в своём письменном столе старую коробку с сокровищами. На самом дне лежал ключ. Ключ от дома его родителей. Ключ от Проклятой Усадьбы.

— Тётя Эмма! Я на улицу гулять, скоро вернусь!

— Хорошо, ужин через час, — откуда-то из гостинной откликнулась тётя Эмма.

Дорей выскользнул из дома и что было ног помчал в сторону Жёлтого Полога.