Страница 35 из 65
Расстроился мальчик, но переубедить Огонька он не смог. И покинули люди свое жилье, оставив его одного. Но Огонек даже этого не заметил, ведь теперь он был большим и сильным, а темнота была побеждена. Ему было совсем не страшно остаться одному. Но шло время, и пламя его стало тухнуть. Он уже стал замечать подкрадывающуюся темноту. И уже не был тем огромным жарким огненным столбом, как раньше. С каждым днем Огонек чувствовал, что теряет силы. Но не понимал, почему.
И вот однажды, когда он снова превратился в маленькую искорку, к нему прилетела маленькая птичка.
– Птичка, как же я рад снова встретить тебя, – обрадовался Огонек.
– А ты такой же маленький и одинокий, каким я тебя встретила в первый раз. Неужели ты так и не нашел того, кому бы ты был нужен?
– Нет, я нашел. Но я стал таким большим и сильным, что не смог пойти за теми, кому был нужен мой свет, – горько ответил Огонек.
– Но почему же ты не смог? – удивилась птичка.
– Я побоялся потерять часть своего пламени.
– Как же странно, – ответила птичка, – когда ты был маленькой искрой, ты шел в неизвестность, не боясь потухнуть. А когда стал большим огнем, ты испугался потерять часть себя. Неужели ты забыл, ради чего тогда отправился в путь маленьким и беспомощным? Неужели ты так и не понял, что тебя сделало большим и сильным?
Максим Рябов
Богатство
Когда-то давным-давно, во времена рыцарей, прекрасных дам и крестовых походов был в городе Майнце молодой человек по имени Клаус. Он работал подмастерьем у мастера-краснодеревщика Иоахима Кизенкрякера.
Ну, работал себе и работал. Глядишь, со временем сам стал бы мастером, женился, занял своё место в гильдии и в городской общине, а потом помер бы, окружённый детьми, внуками и скорбящими родственниками. Однако же Клауса угораздило влюбиться в дочку бургомистра Марту Доннерветтер. Так-то это тоже дело житейское, в неё многие парни влюблялись, поскольку девица сия была бела, дородна, рассудительна и скучна, как воз сена. Не девушка, а мечта бюргера! Беда была в том, что и она ответила мелкому подмастерью взаимностью.
Но всё-таки общественное положение у них было разное, и вообще. Как же молодые люди познакомились? Да так же, как многие – на майском городском празднике понравились друг другу, потанцевали, поговорили, туда-сюда, пива попили с колбасками. Вот дело и сладилось. Стали тайно встречаться. И встречались до той поры, пока не прознал про то сам бургомистр, почтенный Хайнц Доннерветтер. Дочке он говорить ничего не стал, она типа ни при чём, дело молодое, но вот Клауса велел вызвать к себе. Тот пришёл. А вы разве не пришли бы, если сам бургомистр вызывает? Да не просто бургомистр, а папаша вашей потенциальной невесты.
Бургомистр отпустил слугу и, оставшись наедине с Клаусом, запер на ключ дверь своего кабинета в городской ратуше. Вы что, думали, он молодого человека к себе домой пригласил? Нет уж, не настолько глуп был герр Доннерветтер. Он и парня-то вызвал под тем предлогом, что хочет заказать мебель. А то ведь город тогда был не так чтобы большой, слухи могли пойти, и так далее.
Клаус посмотрел на запертую дверь. Посмотрел на тяжёлую трость бургомистра. И сделал соответствующие выводы. Но отец возлюбленной бить его тростью не стал. Напротив, он достаточно любезно спросил:
– Ты Клаус Шульдиенст?
– Я, – кивнул Клаус, ибо смысла отпираться не было.
– Давно встречаешься с моей дочерью?
– Три месяца.
– И как у вас с ней? Серьёзно?
– Разумеется, ваша милость. Осмелюсь сказать, что чувства у нас с твоей дочерью взаимные, – поклонился несколько приободрившийся подмастерье краснодеревщика.
– Похвально, похвально. Именно так и она мне говорила. Только видишь ли, в чём загвоздка… Ты ведь бедный, так?
– Да, ваша милость.
– Скажи тогда, зачем мне, почтенному бюргеру, бедный зять?
– Незачем, разумеется. Однако я прилежно тружусь и в скором времени, не пройдёт и пяти лет, сам стану мастером…
– Вздор! – перебил его бургомистр. – Пять лет! Да надо мной смеяться будут, что дочка так долго ждёт какого-то голодранца. Ладно, ладно, не суетись. Я ведь не дикарь какой, а человек с понятием, современный, можно сказать, человек. Раз любите друг друга, препятствовать не буду и немного подожду.
– Немного – это сколько? – осторожно спросил Клаус.
– Ровно год, – определил срок бургомистр.
– Что год?
– Срок такой даю тебе, чтобы ты разбогател.
– Как велико должно быть моё богатство? – поинтересовался Клаус, у которого после таких слов бургомистра появилась надежда соединиться с любимой. И тут же угасла, ведь герр Доннерветтер сказал: