Страница 32 из 71
— Эта штука сильно тяжелая?
— О… ну фунтов двадцать или около того.
— Так вот откуда у тебя такие руки, — сказала Эллисон.
— Покрути стальную трубку весом в двадцать фунтов каждый день в течение пяти лет и у тебя тоже будут красивые руки.
— Не потакай его эго, — сказала ей Тора. — С ним уже невозможно жить. Творческие люди. Не могу жить с ними. Нельзя запихивать их тела в тигель.
Эллисон рассмеялась. Близнецы оставались близнецами.
— Значит, ты управляешь магазином? — спросила Эллисон у Торы, устроившись подальше от происходящего. Горячий цех больше походил на лабораторию сумасшедшего ученого, чем на мастерскую художника. Куда бы она ни посмотрела, повсюду было большое и опасное оборудование — стальные трубки и пылающие печи, паяльные лампы и банки с цветной стружкой всех оттенков радуги.
— Ага, — сказала Тора. — Я веду всю бухгалтерию, оплачиваю счета, устраиваю музейные выставки, принимаю оплату за те экспонаты, которые он продает. Честно говоря, организовывать доставку его монстров — самая трудная часть работы.
— Так много продается? — спросила Эллисон, пока Тора придвигала к ней металлический стул.
— Много, — сказала она, кивая. — На прошлой неделе мы продали пару драконов вроде того, что на витрине, в отель в Сиэтле. Шестьдесят кусков.
Эллисон заморгала. Ей пришлось спать с МикКуином шесть лет, чтобы вытащить из него пятьдесят.
— Святые… Думаю, это точно покрывает счета за электричество, — сказала Эллисон.
— Он притворяется снобом, — прошептала Тора, — но этим лишь прикрывает свою скромность. Он становится весьма известным художником по стеклу в мире.
— Фантастика, — сказала Эллисон. — Наш брат — знаменитый художник.
— Пожалуйста, никаких автографов, — сказал Дикон и подмигнул ей.
Наконец Дикон вытащил трубку из грелки.
— Иди сюда, Эл. Я покажу тебе, как делать скульптуры из стекла.
— Мне? — спросила Эллисон, указывая на себя и оглядываясь.
— Тебе, — сказал Дикон. — Ну, же. Я научил папу, научил Тору, научил Ро. Я могу научить тебя.
— Ты уверен, что это безопасно? — спросила Эллисон, вставая со стула и пробираясь к гигантской круглой печи у стены.
— Достаточно безопасно, — ответил он. — Пока ты не сделаешь какую-нибудь глупость, все будет в порядке.
— Хорошо, я буду максимально осторожна. Что теперь?
— Собираем стекло, — сказал он, открывая маленькое круглое отверстие в тигле. Как только дверь открылась, Эллисон почувствовала, как у нее потекла тушь и застыла. Она отступила назад, наблюдая с безопасного расстояния, пока Дикон вставлял трубку в тигель и снова начал вращать ее. Встав на цыпочки, она заглянула внутрь и увидела круглую каплю оранжевой жижи, которая формировалась на конце трубки Дикона.
— Что мы делаем? — спросила у него Эллисон.
— Ты вроде хотела дракона?
— Это должен быть малыш-дракон, — сказала она. — Моя арендованная машина не такая большая.
— Я могу сделать малыша-дракона, — сказал Дикон. — Иди вон к тем банкам и выбери цвет.
Эллисон окинула взглядом банки и выбрала синий цвет, нечто среднее между цветом моря и неба.
— Что теперь? — спросила она.
Подошла Тора, взяла банку из рук Эллисон, открыла ее и разложила на металлическом столе цветные фишки размером с Лего.
— Отойди немного назад, — сказал Дикон, поднося к столу вращающуюся оранжевую каплю стекла. Он окунул шарик в цветные чипсы, и те мгновенно растворились в раскаленном стекле.
— Сейчас предстоит самая сложная часть, — сказал Дикон. — Но ты будешь крутить хвост. Готова?
— Для чего? — спросила Эллисон.
— Удивляться, — сказал Дикон, снова улыбаясь.
— Готова, — ответила она.
Дикон понес синюю каплю на трубке к деревянной подставке. Он схватил гигантские металлические щипцы, окунул их в ведро с водой, и, прежде чем Эллисон смогла понять, что он делает, он начал вращать трубку и зажимать расплавленное стекло щипцами. За какие-то секунды маленький шарик превратился в расплывчатую ящерицу, а затем в дракона с ушами, как у щенка, и чешуйчатым позвоночником.
— Это так странно, — выдохнула Эллисон. — Ты тянешь стекло, как ириску.
— Забавный факт, — сказал Дикон. — Стекло не совсем твердое или жидкое. Это его особенность.
— Удивительно, что ты можешь это сделать. Оно кажется таким прочным, — сказала Эллисон.
— Оно уже затвердевает, — сказал Дикон. — Лучше сделать это быстро.
Он опустил щипцы обратно в ведро с водой и передал их ей.
— Что мне делать? — спросила она.
— Тяни и крути, крути и тяни, — сказал Дикон. — Я, кстати, говорю о стекле.
Эллисон ухватила драконий хвост кончиком щипцов и сделала, как просил Дикон, поморщившись, когда стекло растянулось, повернулось и закрутилось.
— Похож на поросячий хвост, — сказала Тора, опускаясь на колени, чтобы посмотреть на существо. — Он очень милый.
— Он должен быть страшным, — сказал Дикон, надевая большую рукавицу, чтобы не обжечься. Используя деревянный блок, он сбил дракона с конца трубы на руку в рукавице. — Может быть, у меня даже получится вставить ему в рот несколько больших зубов.
— Нет, мне он нравится милым, — сказала Эллисон. И он был милым, этот сине-зеленый зверёк с чешуёй и когтями и достаточно маленький, чтобы поместиться в ее ладонях. Он был таким милым, что она инстинктивно потянулась, чтобы прикоснуться к нему. Тора неожиданно толкнула Дикона так сильно, что дракон выпал из его перчатки. Приземлившись на пол, он не разбился, а просто растекся, как синее тесто для блинов.
— О, черт, извини, — сказала Эллисон.
— Ты в порядке? — спросил Дикон встревоженным тоном.
— Да, да… Просто… забыла, что он еще теплый.
— Теплый? — спросил Дикон. — Его температура девятьсот градусов. Ты могла обжечь себе руку.
— Так много стараний для того, чтобы не наделать глупостей, — сказала Эллисон, чуть не плача. — Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы он разбился.
— Я могу сделать еще одного за пять минут, — сказал Дикон. — Но я не смогу сделать еще одну Эллисон. Хорошие рефлексы, Тора.
Эллисон зашлась таким облегченным, испуганным смехом человека, который увернулся от пули. Но Тора не смеялась. Она схватила Эллисон и снова крепко обняла ее.
— Ты в порядке? — спросила Тора.
— Я в порядке. За исключением того, что я чувствую себя идиоткой, — сказала она. — Ты спасла меня от дракона и должна быть посвящена в рыцари.
— Сестры защищают друг друга, — сказала Тора. — Ведь так?
— Так, — сказала Эллисон, пытаясь улыбнуться сквозь дрожь. Тора толкнула Дикона с такой силой, что у него, вероятно, остался синяк на руке.
После почти трагедии ни у кого из них не было настроения продолжать играть в горячем цеху. Дикон и Тора быстро закончили с бумагами, пока Эллисон осматривала магазин, где продавались готовые изделия Дикона. Стеклянные колокольчики, стеклянные рождественские украшения и ее любимые песочные часы, наполненные песком с пляжа Кларк.
Она задержала взгляд на одной странной стеклянной скульптуре, стоящей на полке — череп с большой дырой наверху.
— Что это? — спросила она. — Ты делаешь промахи, Дикон? — Эллисон указала на дыру в голове.
Дикон встал и повернулся, положив руку на плечо Торы.
— Не спрашивай, что это такое, — сказал Дикон. — Спроси кто.
— Хорошо, — сказала Эллисон, радуясь возможности укусить. — Кто это?
— Это Финеас Гейдж, — сказал Дикон. — Парень, у которого в башке застрял металлический стержень, в 1800-х. Кажется, он был строителем на железной дороге.
— А, да, — сказала Эллисон, разглядывая отверстие размером в четверть стеклянного черепа. — Помню, как читала о нем в старшей школе. Он ведь выжил, верно?
— Вроде как, — сказала Тора. — После произошедшего он стал совершенно другим. Раньше он был милым, вежливым и трудолюбивым. После травмы он все время ругался, перестал работать. Папа сказал, что Финеас — причина существования науки о нейробиологии. Люди поняли, что личность находится частично в лобной доле. Но пусть тебя не впечатляет занудное искусство Дикона. Он пытался сделать скелет для Хэллоуина. Он проделал в черепе дырку, как в воздушном шаре, а потом притворился, что это Финеас Гейдж.