Страница 4 из 92
- В восьмой раз спрашиваю – стой, кто идёт?
Подозрительная тишина была ответом. Часовой судорожно сжал винтовку, потом потрогал пальцем остриё штыка и, обливаясь холодным потом от грубого нарушения Устава, предупредил:
- Стой, колоть буду! – патроны пообещали выдать только по окончании третьего года службы. Все две штуки.
Доблестный служака вспомнил уроки, вдалбливаемые крепкими кулаками подпоручика Букваренко, произвёл предупреждающий укол в воздух, и сунул штык в светящуюся амбразуру. Там что-то недовольно заворчало, и трёхлинейку резко выдернуло из рук растерявшегося часового. А потом появилось страшное чудовище, на ходу пережёвывающее оружие громадными зубами.
Ужасный зверь выплюнул остатки железа, оскалился, и человеческим голосом произнёс:
- В нарядах сгною гниду!
Появившаяся через час смена нашла Арика сидящим на телеграфном столбе. Напрасно разводящий пытался достать его оттуда. На все просьбы и предложения Галушкян-заде отвечал смехом и пением «Интернационала» на мотив «Летки-Еньки». Вызванному начальнику караула унтер доложил:
- Не можем снять, Ваше благородие. И что только люди не творят, лишь бы от службы увильнуть.
Подпоручик Букваренко задумчиво закурил папиросу и посмотрел вверх:
- Попробуйте подманить банкой шпротов.
- А получится?
- Раньше всегда получалось.
- Ну а если не поможет?
- Тогда столб спилить, а этого орла на гауптвахту.
- Может быть, сразу в дурдом отправить, Ваше благородие?
Букваренко многообещающе улыбнулся:
- Это само собой. Но сначала на губу!
Такс неторопливо бежал по обочине пыльной дороги. Крылья, конечно, штука хорошая, и не так грязно, но махание ими так утомляет, что постоянно хочется кушать. Вот и сейчас нужно что-то срочно перекусить. А штык… - он калорийный, но невкусный. На любителя, для тех, кто предпочитает острую пищу. Очень жаль, что не успел доесть икру. Зернистая…. Каждая икринка лопается на языке, наполняя рот восхитительным маслянистым соком….
Он повёл длинной мордой, нюхая воздух. Так, что имеется в наличии из съестного? Слева доносятся запахи от полевой кухни. Нет, это не подойдёт, у такс желудок нежный, к овсянкам с перловками не приучен. Пусть сами едят, вегетарианцы. Или вот прямо по курсу стадо овец пасётся. И что интересно – седло молодого барашка, да под достойным соусом, да в одиночку…. Поэма! Пиршество тела и духа! А вот лошадиное, как не приготовь, жрать невозможно. Жестковато, и постоянно то застёжки попадаются, то стремена.
А вот это чем пахнет, так знакомо и не очень приятно? Шпалы? Кстати, а их специально так обрабатывают, или потом сверху поливают? И вообще – что такое шпалы? Деревянные бруски, на которых лежат рельсы? Нет, камрады, вы абсолютно не правы в своей прозаичности и приземлённости. Это не просто деревяшки, это прямая дорога к вокзалу, где обязательно должен быть ресторан или буфет. Да и куда им подеваться, если в прошлый раз было и то и другое? И официанты там настолько любезны и предупредительны в своём стремлении помочь ближнему, что роскошный обед из семи блюд, заказанный тогда хозяином, обошёлся в сущие пустяки.
Денег у Такса не было ни копейки, ввиду отсутствия карманов, в которых оные полагается держать, но это его абсолютно не смущало. Во-первых, он надеялся на хорошую память местного ресторатора. А во-вторых, кто-нибудь видел жлоба, берущего деньги с голодной собаки?
Нюх не подвёл. Вот в той стороне от железнодорожного полотна значительно меньше воняет. Ну конечно же, при приближении к станции проводники запирают туалеты. Такс решительно выбрал направление и прибавил в скорости, подгоняемый недовольным ворчанием пустого желудка.
Житие от Гавриила
Мы опоздали совсем на немного, часа на три. Это Изя виноват, вернее его патологическая жадность. Ну взял бы литра на три поменьше, глядишь и хватило бы энергии на более прицельное десантирование. Я имею ввиду во времени, а не в пространстве. Тут как раз полный порядок – мы появились на окраине аэродрома настолько точно, что едва не попали под падающий телеграфный столб.
Не знаю, для чего его спиливали, но солдат, распевающий революционные песни с жутким литовско-немецким акцентом, явно собирался вить там гнездо. И зачем было мешать человеку? Ну поёт…. Ну сидит…. Может у него пора нереста наступила? Лето ведь на дворе! Щепка на щепку, бабка на репку, мышка на Жучку, дедка на …. Тьфу! Какая только гадость в голову не приходит. А всего-то один раз по возвращении посмотрел новости в телевизоре, да и то по служебной надобности.
Как бы то ни было – мы прибыли. Лаврентий вытащил из саквояжа новейший и наисекретнейший таксометр, беззастенчиво уворованный из лаборатории технического отдела, и нажал несколько кнопок. Прибор обнадёживающе запиликал и засветился.
- Ну чего там, Палыч? – Изя нетерпеливо заглядывал через плечо.
- Да погоди ты, - Берия был невозмутим. – Сейчас поймаем направление движения и эмоциональный след. Ага, вот оно и есть.
На таксометре появилась зелёная стрелка, указывающая в сторону города, а потом послышался тревожный прерывистый гудок и замигала красная надпись – «Хочу жрать!» Лаврентий бросил на нас обеспокоенный взгляд. Не знаю, как у него это получилось одновременно, так как Изя стоял сзади, но получилось.
- Я бы порекомендовал поторопиться, Гавриил Родионович. Последствия могут быть непредсказуемы.
- И я про то же, согласился Израил, поднимая на плечо громадную сумку. – Пошли быстрее.
Но минут через пятнадцать его мнение кардинально изменилось. Изя матерно отзывался об изобретателях железной дороги, расположивших шпалы самым неудобным образом. Если наступать на каждую, то передвигаться мелкими семенящими шагами очень неудобно. А через одну – длины ног не хватает. Я дипломатично умолчал о том, что прекрасно знаю, с чьей именно подачи была расширена колея и уменьшено расстояние между шпалами. Только посоветовал матерящемуся напарнику: