Пёс имперского значения

- Хорошо, пусть проходит, - откликнулся голос из динамика.

В кабинете ничего не изменилось, разве что рядом с портретом Ленина на стене появились иконы. Анатолий Анатольевич привычно щёлкнул каблуками, но у лакированных штиблет звук не тот, смутился, и пожал протянутую руку вождя. Патриарх, при появлении наркома отложивший в сторону пухлую папку с бумагами, тоже встал и пошёл навстречу.

- Здорово, Толич! Что-то редко видимся в последнее время. Дела?

- Они самые, выше головы. Кстати, с праздником!

- И тебя, - Алексей Львович улыбнулся в бороду. – Только христосоваться сегодня не надо, как на Первомай.

- Не я первый начал. Это ты постановил праздновать пасху каждый год первого мая каждый год.

- И что, разве хуже стало? И потом, что это за день был – международной солидарности трудящихся? Вот скажи, Толич, тебе есть какое дело до трудящихся Америки, или там Бразилии? Скажи честно – никакой Гондурас не беспокоит?

- Да пошли они все…, - предельно откровенно ответил нарком иностранных дел. Оглянулся на Сталина. – Извините, Иосиф Виссарионович.

- Ничего страшного, товарищ Логинов, эти стены слышали и не такое. Жалко только, что и Вы разделяете мнение товарища Патриарха. Я уже полтора часа пытаюсь объяснить, что он неправ.

- В чём? – возмутился Акифьев. – В том, что не даю выбрасывать народные деньги на помойку?

- Ну зачем же сразу так категорично, Алексей Львович? Неужели нет более деликатного термина?

- Да как угодно обзовите, смысл не изменится. Виданное ли дело – сто миллионов рублей на поддержку освободительного движения в Африке? Дайте товарищу Логинову половину… и две танковые дивизии – освободит любую Африку.

- Хоть завтра, - согласился нарком. – Сегодня уже не успею.

- Вот этого не нужно, - Сталин покачал головой. – Пусть освобождаются сами, иначе нам же и кормить придётся.

- После Анатолия Анатольевича? – Патриарх усмехнулся. – Сомневаюсь.

Иосиф Виссарионович с укором посмотрел на обоих:

- А как же имидж страны? Так, кажется, говорил генерал-майор Раевский?

- Он много чего говорил, в том числе и по этому вопросу. Напомнить?

- Не нужно, Алексей Львович. Но всё же – как быть с дружбой народов?

- А мы разве не дружим? Вот, спросите у наркома иностранных дел. С Норвегией, с Корсикой, с Балтийской конфедерацией, с Деникиным. За деньги – даже с Испанией. Мало? Так уже пару месяцев японцы в друзья набиваются. Монголы те же…. Вам ещё негров подавай!

- Мне, как русскому человеку, чужд всякий расизм, - Сталин, видимо в качестве аргумента, покрутил в воздухе трубкой.

- Кто о нём говорит, Иосиф Виссарионович? Разве можно называть расизмом обычное христианское благочестие?

- О чём Вы?

- Всё о том же…. Господь, как Вы помните, создал человека по образу и подобию своему. Так?

- Так.

- Не возражаете, да? Я вот, например, не могу себе позволить кощунственной мысли, что Бог был… хм….

- Логично, - согласился вождь. – Но, думаю, всё же оставим это для служебного пользования?

- А куда деваться? – Патриарх тяжело вздохнул и перекрестился. – Ради блага государства возьму на душу и этот грех. В обмен на некоторые уступки.

- Ладно, будь по Вашему, - кивнул Сталин раскуривая трубку. И пожаловался наркому: - И вот так, товарищ Логинов, по каждой статье бюджета. Какие экономисты в правительстве были, а? И где они сейчас? А их Каменев с Ворошиловым перестреляли. И примкнувший к ним Будённый.

- Педерасты были, а не экономисты, - опять возразил Акифьев. – В стране жрать нечего, много они наэкономили? И ты ещё недоволен? Вот, возьми всё того же Семёна Михайловича…. Скажи – ему придёт в голову мысль принимать ванну с шампанским, как нашей красной сучке? Нет, не придёт. Потому что он человек простой и незатейливый, как его сабля, и верхом разврата считает непогашенный в спальне свет. Или увеличение калибра танковой пушки с трёх дюймов до трёх с половиной без согласования с тобой.

Анатолий Анатольевич из-за спины Сталина пытался знаками объяснить патриарху, что мол нельзя так разговаривать с вождём, но случайно задел бутылку, стоявшую на краю стола. Она предательски звякнула, привлекая всеобщее внимание.

- Вы не беспокойтесь, товарищ Логинов, - Иосиф Виссарионович переставил коньяк подальше. – Вы думаете, он с Богом будет иначе говорить?

- Уж как-нибудь сам разберусь с Господом, - Алексей Львович опустился в заскрипевшее под его весом кресло. – Я же у него не прошу ничего. Наоборот, помогаю по мере сил. И от других того же требую. Как ни крути, а ваш этот коммунизм, будь он неладен, здорово напоминает Царство Божие, только здесь, на земле, построенное.

- Ну, это ты загнул!

- Ничуть. Жизнь всё расставит по своим местам. И шапку Мономаха в том числе.

Сталин насмешливо ухмыльнулся и расправил усы большим и указательным пальцами. Настойчивость Патриарха в этом вопросе заслуживала одобрения и уважения, но…. Но прошло всего семнадцать лет, как свершилась революция. Нет… удачно получился переворот – с собой Иосиф Виссарионович был предельно честен и откровенен. Может быть потом, через много лет…. Правда, закрадывается подозрение, что эти хитромудрые генералы – Каменев, Ворошилов, Шапошников, имеют собственный взгляд на данный вопрос. Особенно Сергей Сергеевич. Что только стоит его афера со школьными учебниками истории, которые по всей стране заменили на новые в течении месяца. Денег потрачено немереное количество, ладно ещё доставку книг в труднодоступные районы удалось совместить с учениями дальних бомбардировщиков. Сколько оленей в тундре поубивали тяжёлыми пачками.