Пёс имперского значения

Видимо Лаврентия Павловича посещали те же мысли. Вон как стиснул зубы, пытаясь остановить нервно дергающуюся правую щёки. А ты как думал, товарищ Берия, достаточно посадить столько-то человек, и наступит царствие небесное? В смысле – коммунизм. Если бы так…. Может быть стрелять нужно было больше? Прости, Господи, за излишнюю кровожадность.

Житие от Израила.

Гаврила, паразит, опять о чём-то болтает с бароном, отвлекая меня и мешая записывать шпионские откровения. Уже две фамилии пропустил. Одна надежда на профессиональную память товарища Берии. И на его компьютер, конечно. Понимаю, что ноутбук – это явный анахронизм, но что поделать? Как показывает практика, судьба попаданцев без соответствующих артефактов, в большинстве случаев, оказывается весьма печальной. И как бы Гиви не противился, но мы и есть самые настоящие Попаданцы.

Фух… наконец-то этот полицай замолчал, а то рука, больше привыкшая к клавиатуре, чем к карандашу, устала. Список получился внушительный.

- Как ты думаешь, Лаврентий Павлович, а этот шпион не врёт?

- С чего бы ему, Изяслав Родионович?

- Ну как? Человеческая природа слаба…. Чего бы не прихвастнуть перед вышестоящим начальством? Опять же – финансирование.

- Может быть и так, - согласился Берия. – Но в любом случае, сведения полученные из такого мутного источника, нуждаются в двойной, а то и в тройной проверке. Это во времена Кольки Ежова было достаточно анонимного звонка. Кстати, вспомнил я этого Блудмуновича, есть на него досье.

- И кто таков?

- Гнида, - коротко ответил Палыч, метко плюнув на спину вышеозначенному пану. – По данным Джунковского, сотрудничал с австрийской разведкой ещё с пятнадцатого года. Потом по наследству перешёл к немцам. Арестован в декабре шестнадцатого при передаче хозяевам архивов полковника Кубикуса, но после февраля был выпущен. Впоследствии эта кратковременная отсидка дала ему повод называть себя политкаторжанином, что в то время давало определённые дивиденды. С двадцатого года в ЧК, потом в ОГПУ. Больших чинов не имел, но и те что были, позволяли разговаривать с комдивами почти на равных, особенно если учесть принадлежность к органам.

- И чем всё закончилось?

- Здесь? Как видишь – живой и здоровый. В нашем времени перешёл на сторону немцев двадцать третьего июня сорок первого года. Ещё через месяц попал в засаду, устроенную окруженцами, и был убит.

- Может и нам его… того? – предложил я, оглянувшись на Архангельского.

- Подожди, - Гиви сосредоточился, видимо регулируя настройки нашего щита. – Башку отвернуть всегда успеем. Ты обратил внимание на вопрос англичанина?

- Какой ещё вопрос?

- Самый первый, про самолёт, который должен приземлиться в Кобрине.

- Они что, собираются смыться за границу?

- Не знаю, - развёл руками Гаврила. – Может, ещё раз попробуешь своё богомерзкое умение?

- Нашёл колдуна, - возмутился я.

- Обещаю, что никому ни слова, - успокоил начальник.

Ага, как же, ищите дураков в другом месте. Нет, спорить не стану – товарищу Архангельскому можно доверить свою жизнь, а так же ум, честь, и совесть. Но терзают некоторые сомнения. Особенно если знать, кто был отцом основателем Священной инквизиции. Правда, поначалу-то она использовалась исключительно для устранения политических противников, но потом Гавриилу это быстро наскучило, и он вернулся домой, пустив всё на самотёк. И его воспитанники развернулись…. Не зря же до сих пор в Европе встретить красивую женщину труднее, чем пингвина на Тверской или Земляном валу.

- Ладно, не забивай голову ерундой! – непосредственный начальник хлопнул меня по плечу. Да так, что я едва не слетел с дрезины. – Что делать дальше будем, товарищи офицеры и генералы?

- Я не офицер, - опять влез с возражением барон.

- А кто, генерал? – уточнил Берия.

- Нет, но буду.

- Вот это по-нашему! За это стоит…

- Коньяк не дам, - сразу предупредил всех. – Только в обмен на идею.

Гавриил поднял руку, останавливая готовый разыграться балаган. Но когда мы замолчали, он просто закурил, и надолго задумался, глядя в одну точку. Через некоторое время внимательно посмотрел на меня.

- Ты прав, нужна идея.

- Насчёт них? – я кивнул в сторону мнимых железнодорожников?

- Хрен с ними, - отмахнулся Архангельский. – Сбросим по насыпь – трупом больше, трупом меньше.

- Англичанина мне оставьте, - попросил Берия. – Пригодится.

- Забирай, - согласился Гиви. – Решил ещё один Интернационал организовать? Немец вот есть.

- Я русский, - неожиданно заявил фон Такс.

- Давно ли? – вопрос был задан практически хором.

- Уже пять минут. Хочу стать генералом.

- Тогда тебе креститься нужно, - заметил Лаврентий Павлович. – Иначе Патриарх вето наложит. А хочешь – обрезание сделай, тоже поможет. А католиком, как сейчас, дохлый номер. Не любит Алексей Львович папистов. Стой! Погоди раздеваться, у нас тут и купели-то нет.

Пока наш святой давал советы неофиту, Гаврила присел на шпалу и принялся машинально отбивать дробь кончиками пальцев. Твёрдое дерево под ударами сминалось и брызгало смолой. Плохо дело. Обычно после такой благородной задумчивости у нас за спиной всё горит и рушится. Но не всегда, иногда просто горит – ярким синим пламенем. Недолго.

- Ты что-то говорил про идею? – кажется лучше отвлечь друга от опасных мыслей.

- Говорил, - согласился он. – И могу повторить. Знаешь, что было моей первой мыслью после доклада пана Блудмуновича? Вижу, что догадался. Правильно…

- И что же остановило, гуманность?