Страница 216 из 243
На мгновение воцаряется густая, устрашающая тишина, но уже в следующий миг она разрывается в клочья моим новым воплем, переходящим в звериный вой. Мой раскаленный искрами позвоночник неестественно изгибается и вытягивается, ломая свои составные части. Мои изломанные спицы рёбер расходятся прочь, позволяя лёгким раздуться горячими пузырями и наполнится рассветным воздухом. Мои зрачки сужаются до предела, почти исчезая, а затем резко расходятся в стороны, пересекая край радужки, чуть не вытекая за глазной край смольными чернилами.
Я падаю на колени и изгибаюсь раненым зверем, вдоль моего изломанного хребта в одно мгновение прорастает густая шерсть, прорывая тонкую и никчёмную человеческую кожу. Слюна и кровь капают с моего лица, впитывая в землю, проникая в те глубины, где все мы окажемся после смерти. Мгновение, вспышка обжигающей, рвущей сосуды боли. Кровь из разорванных вен пылающим потоком хлещет в полости тела, свет в глазах гаснет и воцаряется густая уродливая темнота. Ещё миг, ещё боль и я встаю на колени, выпрямляюсь, мой вой оглушает округу и рвёт сердца полусонных птиц в клочья, губя их ужасом. Я изгибаюсь, меня сотрясает эпическая стремительная агония, и меня будто разрывает в клочья. В одну секунду мои кости ломаются, оглушая сознание болью, и срастаются в новом виде – лучшем виде. Одно мгновение и моя кожа рвётся, пропуская наружу густую тёмную шерсть. Один миг и мой череп трещит, изламываясь и принимая новый лик, меня моё лицо и сущность.
Я вновь падаю на четвереньки, но теперь уже не тонкие дрожащие и ободранные пальцы впиваются в холодную почву, а острейшие клыки. Из моего рта всё так же стекает слюна, но теперь её роняют длинные клыки. Мой позвоночник всё так же изогнут дугой, но уже не от страха и боли, а от готовности к прыжку.
Меньше, чем за секунду я преодолеваю расстояние между мной и другим оборотней, вставая на задние лапы и выпрямляясь в полный рост. Зверь выпускает Таби из своей железной хватки и она, хромая, уползает в сторону, где падает. Проводив её взглядом, я возвращаю его к зверю, стоящему передо мной. В его глазах уверенность в своей силе, в моих глазах ненависть и злость. Я слабый и мягкосердечный, но за своих близких я порву и перегрызу глотку любому.
Шерсть вдоль моего хребта встаёт дыбом, лёгкие жадно вбирают в себя ночной воздух, раздвигая грудную клетку, надувая её колесом. Мгновение и эта трепетная рассветная дымка разносится по моим горячим венам, облачаясь оглушительным рыком. Я возвращаю воздух рассвету, выплёвывая его воем-рыком, забрызгивая морду врага густой вязкой слюной, и бросаюсь на него.
Миг и мои длинные когти рвут шкуру на его плечах. Он воет, рычит и пытается меня укусить своими стальными челюстями, но я не позволяю ему этого сделать, ударяя наотмашь мощной лапой, рыча, ударяя вновь, раздирая шкуру на его морде, пачкая свои когти его густой кровью.
Его мощный рык и он толкает меня, перехватывая инициативу, кидается на меня и вонзает клыки в моё плечо, в опасной близости от горла, где бьётся обжигающая волчья кровь. Я оглушительно рычу и ударяю его. Он дёргается, не выпуская моей плоти, разрывая её и вырывая куски мяса, сдирая шерсть и обнажая мясо.
Я оглушительно рычу в ответ, встаю на четыре лапы и бросаюсь на него, он отпихивает меня, пытается укусить, пытается дотянуться до моего горла. Я отскакиваю, он бьёт когтистой лапой, срывая шкуру с моего бока и обнажая красное, налитое кровью мясо. Я вою и бросаюсь в ответную атаку. Мы сцепляемся, держа друг друга передними лапами, срывая шерсть, кожу, мясо, почти до кости, пытаясь укусить и кусая, вонзая острейшие бритвы клыков в жёсткое мясо, пачкая наши тела тёмной кровью.
Это битва не на жизнь, а на смерть. Волк никогда не отпустит противника, пока тот не испустит дыхание. Никогда. Рычу, отскакиваю назад, путая противника, и пускаюсь в новую атаку, вонзая клыки в его плечо, сбивая на землю. Лапами я упираюсь в землю и впиваюсь в неё когтями – я почти слышу её стон – я держусь, чтобы он не мог меня сдвинуть, не мог освободиться, не мог спастись.
Он пытается выбраться, у меня есть всего пару секунд, потому что он крупнее меня, а, следовательно, сильнее. Я глухо рыкаю, обжигая его дыханием, и вонзаю в его горло свои острые клыки. Он взывает и пихает меня, ударяет лапой в плечо. Всеми силами держусь, цепляюсь когтями за почву, вгоняя их глубже и глубже. Закрываю горящие глаза и немного разжимаю челюсти, чтобы воткнуть клыки глубже и точнее.
У меня получается. В мою пасть тугими струйками брызгает насыщенная тёмная кровь, зверь подо мной дёргается, рычит, пытаясь высвободиться. Удар и я отлетаю, приземляясь на все четыре лапы, оставляя на земле глубокие борозды от когтей. С клыков капает, стекая по подбородку, по тёмной шерсти густая кровь врага. Он оскаливается, он встаёт на четыре лапы, готовясь к новой атаке, я могу видеть, как напрягаются мышцы под его густой шкурой. Он понимает, что я не отпущу его. Он понимает, что, если он не убьёт меня, то я убью его.