Страница 27 из 28
В который раз пересматривались наряды, укладывались или вроде бы небрежно рассыпались кудри, деликатнейшим образом, чтобы практически не было заметно краски, сурьмились брови и ресницы. Возжигались курильницы, но только с одним видом благовония: сегодня была середина недели, день жасмина. Но курильниц ставилось не более одной в каждом из двух отделений-эркеров, чтобы аромат не накапливался до удушливого. Духами на смотринах пользоваться не разрешали: повелитель не любил слишком уж буйного разгула ароматов, а когда под одной крышей собирается не менее полусотни надушенных красавиц – этого не избежать. Надевались лучшие серьги и звончайшие браслеты, тонкие щиколотки украшались цепочками, доставались шали и прозрачнейшие ткани, вроде бы и облекающие тонкие станы и полные груди, но в то же время ничего не скрывающие. Горели глаза. Пылали щёки, не нуждающиеся в румянах. Всё вокруг жило лихорадочным ожиданием.
Одна Марджина была спокойна, как стойкий воин своего племени. Она вышла на охоту во всеоружии и теперь не торопилась выложиться в броске, который мог стать первым и последним. К зверю нужно было присмотреться. Изучить вблизи. Почувствовать его запах – а, значит, вдохнуть частичку его самого. Самой же остаться пока незамеченной.
Поэтому… она и ухом не повела, когда её едва ли не нагло оттеснила из первого ряда наложниц одна из наиболее шустрых дев, метящих в икбал. Марджина знала: всё равно кальян, предназначенный для величайшего султана, возжечь и преподнести будет поручено ей. Так распорядилась валиде
Прежде, чем подсоединить верхнюю часть кальяна, она опустила в колбу несколько кубиков льда из замороженного крепкого настоя лимонной и перечной мяты. А в табачную смесь добавила три щепотки смеси степных трав – чабреца, ковыли и полыни. Этой хитрости научила её валиде-султан, а секрет замороженных кубиков поведал один умелец, с которым нубийка расплатилась за науку двумя золотыми кольцами. Краем глаза она заметила, что Великий, с удовольствием расположившийся на широком низком диване в окружении своих пери и подушек, наблюдает за её манипуляциями. Пожалуй, его заинтересовали не только новые ингредиенты в табаке, но и сама девушка, казалось, не испытывающая к нему, великому, ни страха, вполне естественного, ни ещё более естественного желания понравиться. Все девы так и увивались вокруг него, великого Хромца. Эта же вела себя, как королева. И в почтении, с которым преподнесла ему мундштук, сквозило не более уважения или любви, чем, допустим, к пожилому отцу. Что ж, пожалуй, такая игра… забавляла. Равнодушных к нему здесь быть не могло, а, значит, девушка искусно притворялась.
Усмехнувшись, Хромец протянул ей мундштук – раскурить. Обычно он не доверял этой привилегии никому, но… хотел посмотреть, что из этого выйдет. И не пожалел. Не торопясь, чернокожая красавица подсела рядом, и, пока втягивала в себя дым, её щёки слегка западали, подчёркивая красивые скулы, высокие, как у самого чингизида. Дым приятно контрастировал с чёрной атласной кожей и навевал воспоминания о молодости: о бескрайних степях, табунах диких кобылиц, необузданных, как, наверняка, и эта гордячка, если сбросит с себя личину бесстрастного идола…
Вместо не совсем желанного в душный вечер согревания, дым, пропитанный ароматом диких трав, обволок горло приятным холодком. В этом и заключался секрет ледяных кубиков, добавленных в фарфоровую ёмкость с водой. Тамерлан удивлённо приподнял бровь. Одобрительно кивнул. И протянул второй мундштук чернокожей красавице.
На ложе он в эту ночь выбрал другую. Ту, что до этого нахально отпихнула нубийку; он ведь всё заметил единственным живым оком. Выбрал интереса ради, поглядеть, как на это среагирует чернокожая гордячка. У той не дрогнул на лице ни один мускул. Что ж, решил Хромец, посмотрим, что будет дальше…
Уходя, он бросил на ту, что его заинтриговала, пристальный взгляд, и в единственном его живом глазу вспыхнула искра.