Элина и Орбус

– Валентин. А тебя?

– Элина. А что ты делаешь?

– Пытаюсь изготовить боевую арфу.

– Это как? – удивилась я.

– В струнных инструментах натянутые жилы рождают звук. Музыка позволяют поднять дух в бою, но арфы и барабаны сами по себе бессильны против вражеской атаки.

Валентин дернул толстую струну, и она низко загудела.  

– В луках и арбалетах, когда стреляешь, тетива тоже звучит, как струна. Хочу сделать музыкальный инструмент, который можно было бы использовать и для стрельбы, как многозарядный лук.

– Боевую арфу?

– Да, так я ее назвал.

– Ты музыкант? – воодушевилась я.

– Да! Хочешь послушать, как я играю?

– Конечно!

Вошел Никколо. Я машинально сделала вид, будто не знакома с молодым человеком, что сидел поодаль. Валентин с неожиданным усердием погрузился в работу над своим инструментом. Мы старательно изобразили, будто каждый из нас находится в комнате в одиночку.

Никколо, казалось, заметил нашу взаимную симпатию, но виду не подал, лишь улыбнулся.

– Вот, все твое, – сказал он, выгрузив на свободную половину верстака небольшой арбалета и охапку зарядов.

– Надо же, – воскликнула я… – это же запретная вещь.

– Кому запретная… А кому – совершенно необходимая, – и со словами «пойдем на улицу, испытаем», вышел.

Схватив арбалет и заряды, я поспешила за ним.

– Приходи сегодня, вечером, когда луна взойдет, к малому озерцу у ручья… – только и успел сказать мне вдогонку Валентин.

– Обязательно! – неожиданно согласилась я.

* * *

 – Уж и тяжелые арбалеты мы делаем, с учениками, а маленькие самострелы, как для тебя – наши пострелы ваяют, как горячие пирожки. – Продолжал рассказывать Никколо про свою работу. Свою… и Валентина.

За мастерскими к стволам сосен были прикреплены несколько мишеней. Никколо показал, как правильно взводить арбалет, как заряжать, с какой силой давить на спусковой крючок. Мы сделали несколько выстрелов, добиваясь кучности стрельбы.

 – А ученика моего не пугайся. Хороший он парень. Не бойся, Валентин мухи не обидит, – подвел итог Никколо, – если, конечно, эта муха не окажется внезапно козлорогом, – весело добавил он.

Подошедшая Наталия спасла меня от смущения.

– Спасибо огромное! – сказала я Никколо. Мастер улыбнулся и скрылся в мастерской.

* * *

Не сильно преувеличу, если скажу, что предвкушала вечер, как малые дети ждут подарков от Йултадского дела под праздничной елью. И вот, пронзительная синева неба стала окрашиваться темными красками. Пора!

Я поспешила туда, где меня утром встретили Наталия и Брод. Ручей петлял среди снежного ковра, образуя озерцо, частично покрытое коркой льда, сквозь которую у края местами проглядывались остовы замерзших водолюбивых трав, и лишь вдоль противоположного его берега течение не позволяло сковать речушку полностью. Над полыньей взошла луна, серебристым светом роняя свой пепельный блеск на извилистую водную ленту.

У одинокого дерева меня ждал он. Ветер нежно гладил его распущенные черные волосы, снежинки мягко садились ему на плечи.

– Меня ждете, молодой человек? – подошла к нему я, посмотрев снизу-вверх на героя этого свидания.

– Валентин Туули, к Вашим услугам, прекрасная девушка, – кавалер учтиво поклонился, приложив руку к сердцу, другую же отведя в сторону вместе с краем плаща.

– Элина Вейль… очень приятно, – неловко попыталась я сделать книксен.

– Э-ли-на Вейль, – тягуче выговорил он, – Дочь самого Лона Вейля?!

– К сожалению, я не знаю, кто это такой. Холодно стоять, пройдемся?

– Да нет, ничего. – Попытался соврать Валентин, хотя я заметила, что он слегка замерз. – Но предложение мне нравится. Люблю пешие прогулки!

– Валентин, мне сказали, что все в этом лагере вооружены. А ты? Где твой меч?

– Предпочитаю луки, – и, внимательно посмотрев на меня, добавил, – и арбалеты так же, как и Прекрасное Создание. 

– И где лук? Или пока не сделаешь боевую арфу, будешь безоружным ходить? – заволновалась я.

– Не беспокойся. И кое в чем ты права. Хотя и не меч, но небольшой топорик есть. На поясе, под полой пальто.

Мы немного помолчали.

– Элина, а ты откуда родом?

– Из Знича.

– Древний город.

– Да. Жаль только, что никто об этом не помнит…

Мы минули мостик через ручей, за которым, по ту сторону, утопала в темноте поляна.

Тропа вдоль ручья, по которой мы следовали, была утоптана. Судя по всему, ею часто пользовались обитатели лагеря. А мы уже шли по молодой еловой аллее. Снег повалил сильнее. Я протянула руку, Валентин взялся за нее.

– А ты откуда? Как попал сюда? Давно знаешь Наталию, Никколо, всех здешних?

– Раньше моя семья жила в большом городе, в Нерзке. Там я провел детство. Когда воцарился Морринг, родители решили вернуться на родину своих предков, в маленький городок Куроёж. Там мы и поселились, построив дом в лесном поселке недалеко от города. Как-то на фестивале, шесть лет назад, я познакомился с Бродом, он и рассказал про орден. Так я и попал сюда. А здесь уже и познакомился с Никколо, с Наталией, а теперь, вот, и с тобой.

– А почему решил покинуть родной дом?

– Нигде я не чувствовал себя свободным. Лицемерие, принесенное Моррингом и наполнившее общество, было для меня нестерпимо. Только здесь, в Последней Слободе, я обрел свою свободу.