Элина и Орбус

К нам подошел еще один, не такой молодой как остальные. Суровый мужчина с конским хвостом на макушке и выбритыми висками.  Не стала б я с таким хищником иметь дело. Зато Эфтану нравилась его компания. Это был Хорст. Они оживленно переговаривались. Я не вникала, только расслышала: Каков вкус женщины? А? – спросил Тетра.

Хорст покривился.

– А когда ты пиво пьешь, ты так не кривишься. – Ухмыльнулся наш знакомый.

Лайма оживленно переговаривалась с Флорентиной. Фотинна наставляла молодежь.

Я стояла в одиночестве. В небе мерцая медленно плыл Орбус.

Интересно, а есть ли кто там сейчас? – подумалось мне. Я тогда и не представляла, что Орбус кишмя-кишит всяческой недружественной живностью.

Я стояла на остановке, чуть поодаль от всей компании, и было как-то грустно. Холод становился сильнее и сильнее, стараясь добраться до самых костей, веки стали тяжелыми. И вдруг, словно отпустило.

Я почувствовала, как кто-то обнял меня. Он стоял передо мной, и крепко прижимал к груди.

– Не мерзни, Элина. Возьми мое тепло.

Я открыла глаза: никого не было.  Но я чувствовала – его душа была рядом. Возможно, призрак увидела не только я. Женщина, проходящая мимо, заявила «Фу… гадость какая».

А я, тихо, про, себя, произнесла «спасибо тебе, Валентин».

 На кольце показалась сплотка трамваев.

– Уж надо бы садиться, – сказал Хорст.

– Алайнну и Диндру следует дождаться, – ответил Эфтан.

– Это может быть последняя сплотка. Дальше пешком. – посетовала Фотинна.

– Или снова извозчика ловить. – Добавила Лайма.

Вагоны стояли, ожидая… нас?

Две женщины бежали в нашу сторону, неуклюже взмахивая руками. Они самые. И теперь мы помчались к трамваю.

Вальдемарт так и не пришел. Но его, похоже, уже и не ждали.

– Кто первый добежит… – кричала позади Фотинна, – попросите кондуктора, чтобы подождали нас всех!

Первым добежал безымянный музыкант. Что-то объяснил кондуктору. Вагон действительно нас дождался. Все успели. Трамвай тронулся.

Кондуктор стал обходить пассажиров. Мы расплачивались за проезд медными монетками. Я пыталась с ним заговорить, чтобы узнать стоимость, он знаками что-то показывал. Глухонемой. В конце концов Флорентина заплатила за двоих, показав ему два пальца.

Вагончик следовал городскими улочками, а потом отправился… в лес. Мы въехали в лесистую местность и теперь нам светили только луна, орбус и собственные фонари трамвая.

Я вглядывалась в ночную темноту, что скрывалась за стволами деревьев. В снопах света фар падали снежинки. Проехали какую-то деревушку, развернулись и снова – лесной дорогой.

* * *

– Пора выходить – сказала Лайма нам с Флорентиной. Вовремя: я, признаться, начала подзасыпать.

Трамвай остановился. Мы вышли. Крюк подцепил вагон, и он помчался дальше развозить запоздалых пассажиров.

Полная луна светила на ночном небе, ее лучи, продираясь сквозь ветви деревьев, освещали наш путь. Лес? Парк? Деревянный частокол, как из детских сказок, резные ворота, фигурки сов, лисы и волка, вырезанные из стволов старых деревьев. Покрытые снегом старые деревянные лавки.

Минули врата, и направились по дорожке вглубь. Как я поняла – главной дорогой парка.

– В этом озере вода остается теплой даже зимой, – показал Эфтан на водоем поодаль.

– Полынский лес! – воскликнул Эфтан, когда парковые удобства уступили место дикой природе. – Тянется до самой запретной зоны, что к востоку от Чернограда. Там произошла катастрофа, зону закрыли, и теперь там обитают только стада козлорогов и других диких животных. А все потому, что построили строение на месте капища Чернобога. Вот демон и отомстил.

– Карта у тебя? Дорогу рассчитал? – строго спросила Алайнна.

– Рассчитал, – небрежно ответил Эфтан. – Все точно. 

Мы проминали снег, проторивая дорожку своими шагами. Идти было тяжело. Мы следовали колонной, по два или по одному. Снега намело, – он расстилался белым ковром. Стройные ряды сосен тянулись вверх, словно засаженные ровными грядами садовниками-лесоводами древности. Верхушки деревьев серебрились в свете полной луны.

– Скоро еще идти, Сусанин? – съязвил кто-то из парней в адрес Эфтана.

– Хочешь, в болото заведу? – съязвил наш друг в ответ. И немного помолчав, добавил: Да не цедите, ребята, скоро. Последние трудности.

Но, чем дальше держался наш путь, тем сложнее было идти. Приходилось перешагивать через поваленные стволы деревьев, скопления бурелома и плотные заросли кустов. Иногда наоборот приходилось пригибаться, а ветки кустарников так и норовили больно стегануть по лицу. Непроходимый, красивый лес. Как в сказках... ну не про бабу ягу, а про Морозко, точно.

Флорентина твердо шла, опираясь о посох.

Эфтану было тяжелее, он тоже соорудил себе импровизированный посох из большой найденной здесь же палки.

Под конец пришлось долго путлять буреломами.

Эфтан, Хорст, Фотинна, Алайнна и Диндра держались твердо, как настоящие мужики.

А вот мне, Флорентине (даже не смотря на посох), и Лайме приходилось не сладко.

– Ух жопа то болит, – не выдержала я.

– Интересно, чем же ты там утром занималась? – сказал Имуботт, шедший впереди.

– От ходьбы болит! – отрезала я его выпад.

– Фруцирон, признайся, она же тебе нравится, – воскликнул Бормут, – вот взял б и помог ей, перекинул на плечо.

– Не надо! – запротестовала я, – сама справлюсь.