Страница 56 из 138
Я подумала, и как только Зухра все успевала? И растить совсем маленькую дочку (и, кстати, ни разу не видела оную плачущей), и следить за бытом, помогать Эфтану абд Тетрахромбиулу во всей его сомнительной темной жизни, со всеми этим ордена и ритуалами.
Когда Флорентина последовала на кухню, и Зухра за ней, девушки показались мне сестрами. Уж было что-то в них похожее. Правильные черты лица, темные волосы. Хотя Зухра чуть старше и чуточку выше.
Старая кухня, уютная своей неновостью и немодностью. Зухра усадила дочку на грубо-сколоченное деревянное детское сиденьице. Стучал маятник потемневших от времени настенных часов.
Капал проржавевший кран: кап-кап, кап-кап. А за аспидным окном – черным-черно. Оркестр в соседнем здании давно уже убавил свой туш. Лишь молодежь под окнами о чем-то шумела. А на огне дымились тяжелые кастрюли.
Мы кушали борщ со сметаной, заедая коркой черствого хлеба. Только Эфтан отказался, не смотря на все уговоры Зухры. Лишь накрошил сарделек в кастрюльку и быстро сварил это хрючево на огне, и теперь с аппетитом уминал.
– Сосиски будете? – зачем-то переврав название данного продукта, предложил он.
– Нет. – дружно отказались я и Лайма. А вот Флорентина, уничтожив к тому времени суп, согласилась. (Ей все можно. Стройная, и может есть что угодно есть, и когда угодно – не набирая при этом вес).
– Ну и зря, – посокрушался Тетра с набитым ртом.
А часы все тикали.
– Пора собираться, – забеспокоилась Лайма.
– Успеем, – проговорил Эфтан, доедая сардельку. Прикончив ужин, он положил пачку «сосисок» в рюкзак, вместе с другими съестными пожитками.
– Одевайтесь теплее – пожелала Зухра. Ночью холодно. Одеяло дать?
Я хотела сказать, что нет, не надо, но она решительно всучила нам пакеты. Досталась поклажа и Эфтану.
Заботливая и внимательная у него жена.
Вышли на улицу ночного Хувала.
Лишь газовые фонари освещали пустую дорогу, и снежинки парили в столбах падающего света. Зашли в лавку. Несмотря на позднее время, она работала. Открыли дверь, но дальше путь был перегорожен массивной решеткой-клеткой, с дверцею в ней.
– Кто там? – спросил продавец через решетку.
– Михай, открывай! – пусти добрых путников отовариться.
– А, это ты Тетра? – невысокого роста седобородый старичок открыл решетку. – Проходите.
Он ковырялся ключом в замке, и, наконец, пропустил нас.
– Мало ли какие грабители ночные? – посокрушался он.
Мы ходили мимо прилавков.
Эфтан, несмотря на данные ему Зухрой припасы, купил пару бутылей пива, сухарики, колбасы, сельдь… Словно не на ритуал, а на пикник.
Расплатился с хозяином.
– Йултад праздновать? – участливо спросил хозяин. – Понимаю. Хотя вы – запоздалые гости. Все давно уже закупились. Хотел и сам пойти уже, но что-то дернуло. Дай посижу. Все равно делать нечего.
– Ну вот и нам сгодился! – добродушно рассмеялся Эфтан. – Хорошего праздника и доброй ночи.
Михай снова пропустил нас через решетку, и закрылся. А на улице – никого. Ни людей, ни повозок, ни трамваев. Мы спешили, бежали, сбивая ноги куда-то в сторону течения Лебы. Я плохо понимала происходящее.
Тетра и Лайма остановились и побежали назад. Мы с Флорентиной остались стоять в недоумении. Ни одной повозки, ни одного трамвая не промчалось мимо с тех пор.
– Вот нелюди! – тихо шепнула на них Флорентина.
– Нелюди?
– Нечеловеки! А вообще они сами себя так называют.
– Знаю. Алайнна и Диндра так и рассуждали. Человек должен уступить место демону.
– Ты, как меня проводили, была у этих темных сектантов?
– Эфтан сам меня туда отвел.
– Ах он му… Мер-р-завец. – Распылялась Флорентина. – Я думала вы были у Зухры.
– Я сама думала, что пойдем к Зухре. И ты так сказала.
– Действительно, я так думала. Ну Эфтан…
Но Эфтан и Лайма были далеко.
– Нелюди! – крикнула им я. – Нечеловеки! Вы куда?
– Идите сюда. – Крикнула в ответ Лайма, – мы поймали повозку.
Когда телега нагнала нас, мы с Флорентиной взобрались. Бубенчики позвенивали, снег падал в лицо, городские фонари мчались нам на встречу, а в небе… а в небе кружили созвездия.
Повозка остановилась. Эфтан расплатился.
Здания обступали трамвайное кольцо. Подъехал вагончик, освещая дорогу желтым фонарем.
– Садимся? – спросила я.
– Нет, подождем остальных, вместе поедем, – пояснил Тетрахромбиул.
– Приветствую, Эфтан! – подошла, как я поняла по ее виду, колдунья. В черном плаще-мантии, с накинутым капюшоном.
– И тебе здравствовать, Фотинна! – ответил ей Тетра.
Через пару минут показалась молодежь. Имуботт с Бормутом. Фруцирон с еще одним длинноволосым музыкантом. Претенденты, одним словом.
Они стояли особнячком, в черной одежде, каждый – с рюкзаком. И кто из них станет жертвой?
Задумчивый Имуботт с вьющимися волосами и едва наметившимися усиками. Ухмыляющийся Бормут с короткой черной прилизанной стрижкой и косой челкой. Оба в клепанных косухах.
Фруцирон, весь в клепках и цепях. Или этот, в черной кожаной куртке и увешанный амулетами, перевернутыми звездами и крестами, чьего имени я не знала. Эфтан его как-то назвал Безымянным. И где они его выкопали? Говорят, он сам не может назвать своего имени, но для меня они в общем-то все были безымянными. Серая, безликая масса. Каждый считает, что он выдающийся, а ничем не отличается от других. Будь моя воля, всех бы их отправила куда подальше. Даже вместе взятые, они не стоили и крупинки того, ради которого я здесь.