Страница 27 из 138
– Элина, тихо, тихо. Вставай. Пойдем в вагон. – Продолжает меня успокаивать Флора. – Эти сволочи больше нас не тронут.
Я, всхлипывая, поднялась.
Спустились вниз, прошли в узкий коридор вагона, Флорентина открыла дверцу. Мы оказались в двуместном купе.
– Здесь нас никто не потревожит, – тихо сказала она.
Тусклый свет покачивающегося фонаря освещал резной диван. Я попыталась сесть, но мое тело обмякло и упало. Флорентина достала и подложила подушку под мою голову.
– Поспи дорогая, поспи.
Я, всхлипывая, уткнулась в подушку, и сама не знаю, как заснула.
* * *
Передо мной аллея из деревьев, на которых нет листьев, одни только цветки. И мы идем по ней вдвоем, только Валентин и я, идем и держимся за руки. А лепестки цветов падают на нас, наши волосы, наши плечи. Только безветренно, я не чувствую ни единого запаха. Мы выходим на площадку, где над обрывом стоят несколько скамей, за которыми все те же деревья. Садимся, Валентин берет меня за руку. Его пальцы холодные.
– Не умирай, Элина, пожалуйста, живи.
Я смотрю на Валентина, и вижу, что его губы синие.
– Что ты говоришь? Нет, ты не умирай. Я обнимаю его, пытаюсь согреть своим дыханием.
– Я люблю тебя, Валентин, останься со мной, не уходи.
Валентин смотрит на меня и его глаза словно леденеют.
– Я люблю тебя, Элина.
От него веяло странной прохладой.
– Не покидай меня, мне не пройти этот путь без тебя! – взмолилась я.
– Ты уже начала его без меня, дорогая, но ты сможешь, ты справишься.
– Как же я без тебя?
– Ты сильная.
– Нет!
– Ты плохо знаешь себя!
Лепестки все сильнее падали на нас, превращаясь в снег.
От моего дыхания шел пар. А от дыхания Валентина нет, но он, казалось, сам становился прозрачным, похожим на эту призрачную дымку.
– Не уходи! Побудь еще чуть-чуть со мной!
– Я еще приду к тебе!
– Это сон? – приходит ко мне догадка.
– Нет.
– Ты жив? Скажи мне, что ты жив? Ты жив! – чуть ли не кричу я.
Валентин грустно смотрит на меня, не в силах промолвить.
– Где мы?
– Мы на границе жизни и смерти. И скоро ты вернешься, тебе нельзя здесь долго находится.
– Это тебе нельзя! Вернись! Не смей! Я пытаюсь дать ему пощечину, но рука проходит сквозь его бесплотное лицо.
– Что ты делаешь? Вернись, вернись! – от бессилия опускаю руки и начинаю рыдать.
Валентин обнимает меня. Казалось, он стал чуть менее бесплотным, и даже чуточку более теплым.
Ну вот, ты видишь! Ты же можешь. Я пытаюсь положить свою руку на его грудь, и чувствую, как слабо, но бьется его живое, теплое, доброе сердце.
Валентин грустно улыбается.
– Я вложил все остатки своих сил, дорогая. Чтобы побыть еще немного с тобой. Ты скоро проснешься. И ты продолжишь путь. А я буду иногда приходить к тебе во снах.
И я чувствую, как какая-то добрая энергия исходит от Валентина, что даже немного успокаиваюсь.
Смотрю на его грустную улыбку. Валентин уже не кажется мертвенно бледным, но чувствую: он вложил все остатки сил своей души, чтобы побыть снова теплым и живым, ради меня.
– Я очень люблю тебя, Валентин.
Уже не в силах упрашивать его, просто хочу быть услышанной, потому уже не пытаясь спорить, признаюсь ему в любви.
– А я тебя, моя нежно любимая Элина, прощай.
И тот процесс, который он неимоверным усилием своей души сумел замедлить, вновь обращается вспять, и он тает, растворяясь в мертвенно холодном воздухе. А снег падает и падает. И та точка в пространстве, где было его сердце, взрывается золотыми лучами, которые озаряют это место, и словно пройдясь волной преобразуют все, и то, что было хлопьями снега, вновь превращаются в ласковые розовые лепестки, которые укутывают меня, и в моих ушах звучит нежная мелодия. Он словно забрал холод, и все заполнила теплая и убаюкивающая безмятежность. И я, успокаиваясь, засыпаю. Он сделал все, чтобы не просто уйти, но и забрать мою боль и отчаяние. Хотя я никогда не смогу его забыть. Я спала, уткнувшись заплаканным лицом в подушку, под мерный стук колес поезда.
* * *
Я проснулась. Неужели это был сон? С трудом открываю глаза.
– Где я? Что я тут делаю. – Я чувствовала себя обессиленной и разбитой. При этом спать вроде как не хотелось. Тускло светил фонарь. Чувства притупились. Апатия. Я чувствовала странное потерянное спокойствие. Не хотелось ни жить, ни умирать. Меня как будто не было.
– Элина, посмотри…
– Мнэ-э?
– Ты все еще спишь?
– А?.. да...
– Посмотри, я вчера подобрала амулет, когда его обронил козлорог, которого ты убила?
– Пришли мне на почту. Деревня Знич, Окольный переулок, седьмой двор. Вернусь домой, посмотрю эту картинку.
– Элина?? Какую картинку. Вот амулет.
– А-а-а. Я мутным взглядом смотрела на камень в виде сердца в серебряной оправе, с переливами, как на крыльях бабочек.
– Ага.
– Позови Валентина.
– Его нет.
– Как, его нет? А куда он… ушел?
Он ушел… вчера. И ты чуть не ушла. Ты бредила. Была очень бледная.
– Что… ушел значит?
– Элина. Ты еще не проснулась.
Я села на кровать. Наконец ясность вернулась в мой разум, который до этого ни в какую не хотел просыпаться.
Правда, боли я не чувствовала. Боль уже прошла. Осталась только потерянность.
Остановка.
– Долго стоять будем?