Элина и Орбус

– Правда? – переспросила, всхлипывая я.

– Да правда. Говорю же, рыбу я люблю. Пошли со мной.

И я, почему-то соглашаюсь: ладно, веди.

Наверное, гипноз – подумала бы я тогда, но усталость и вечерняя прохлада, в совокупности с тревогой за ночлег сделали меня недопустимо сговорчивой. А болотник довольно, но безобидно заулыбался. Что-то в этом водяном было очаровательное, несмотря на его нелепый и безумный вид.

Вот только как идти? Кочек больше нет. Не успела я спросить, как водяной принялся скользить по воде, а кочка подо мной, двинулась в путь за ним. Было сложно устоять, я присела и всеми силами уцепилась за мох. Так мы подплыли к зарослям.

Несколько кочек, скамейка между ними, молодые деревца. Вокруг – белые кувшинки – водные лилии. И вот, опять – на листьях танцуют маленькие феи.

– Привет, принцесса! – тоненькими голосками приветствуют они меня.

– Привет, улыбаюсь я им.

– Присаживайтесь, мадам! – говорит водяной, и я неловко перебралась на скамью, сооруженную между росшими здесь деревцами. Сам он присел рядом. Благо, скамейка была достаточно длинная, и он не намочил меня, водное создание.

Наконец, сумела его рассмотреть.

Как и все болотники, этот был зеленого цвета. Но теперь я увидела немного пузатый живот, пышную шевелюру зеленых волос, едва скрывавшей торчащие острые уши. Наготу его прикрывала лишь зеленая набедренная повязка из тины и водорослей.

– Не сердишься на меня? – спросила его я.

– Ха! За что? – брякнул он.

– Я тут, малость… по головам пошла.

– Мда… по головам ходить нехорошо! – строго ответил он.

– …по головам твоих соплеменников… – нерешительно добавила я.

– И что? Я теперь тебя должен съесть? – водяной было чуть не расхохотался, но увидев то, как я сжалась от страха, добавил:

– Ну что ты, маленькая? Подумаешь. Я не очень-то с ними дружу. – Мне показалось, что водяной вдруг погрустнел.

– Не любят они меня! – с досадой добавил он. – Совсем не любят. Э-эх!

– А зачем ты притащил меня сюда? – спросила я.

– Ты устала, вот, а здесь – хорошее место, чтобы отдохнуть.

– Разве не наказать за неделикатное обращение с другими водяными?

– Вовсе нет! Они мне ни разу доброго слова не сказали. Иди, говорят, вот и приходится мне жить на самом краю Великой топи Орбуса. Тут не болото даже, а глубокое-глубокое озеро.  

– А насколько глубокое?

– Метров сорок.

– Ох, не хотела бы я там утонуть.

– И не надо. Тебе попался нужный человек… – и он опять погрустнел.

– А знаешь... э-э… а как тебя зовут?

– Элина.

– Да… знаешь, Элина, а я бы очень хотел быть человеком. Жизнь водяного скучная, в особенности такого непутевого, как я. И… мне порой кажется, что когда-то я и жил среди людей.

Я поглядела на нового знакомого, и что-то мне лицо знакомым показалось. Может, я его и встречала прежде, на Земле?

Я посмотрела в воду, и отражение водяного, колышимое волнами из-за подувшего ветерка, вернули мне далекое воспоминание.

Вспомнилось, как в далеком детстве я забыла ночью в бане кулончик. Я всегда боялась ночью выходить на улицу, но тогда мне казалось, что подвеску надо вернуть во что бы то ни стало.

– Ты куда? – сквозь сон спросила мама.

– В туалет, – соврала я.

Вышла на улицу, и быстро, чтобы ни какие демоны-покойники, ожидавшие меня, не выскочили из темноты, добежала до здания бани. Открыла дверь, на цыпочках пробралась через узкий коридор. Открываю дверь помещения, где мы мылись. А там горел свет и сидел маленький дед. С седыми волосами, длинной бородой, в набедренной повязке из сушеных березовых листьев, похожей на связку банных веников.

Глаза его сверкают.

– Ну привет, детка, заходи, помоемся, – говорит дед.

Что было дальше не помню. Скорее всего, привиделось в одном из снов-кошмаров. А дед тот был банник. Чем-то он мне напомнил водяных. Но нет, новый знакомый – добрый и без бороды.

– Да, хотел бы я быть человеком – продолжал водяной задумчиво, – верить, мечтать, любить…  

Он достал откуда-то флейту, сделанную из тростника, и стал наигрывать мелодию. Стоит отметить, выходило у него довольно хорошо. Это была медленная, нежная, романтичная мелодия.

На момент мне этот миг показался, действительно, волшебным. Красивая музыка, белые кувшинки, блики в воде, сиреневый закат. Какое-то спокойствие окутало меня.

Я всматривалась в даль, в буйство красок неба, которое подарило ему заходящее солнце. Я даже перестала ощущать прохладу, приятное тепло растеклось по всему телу, и теперь чувствовала себя, как дома, сидя на лавочке погожим летним вечером.

Уж не обман ли это? Может, хочет заколдовать, оставить здесь навсегда? Мало ли, что у него на уме. Тем более, что я собственными глазами видела – выхода отсюда нет. Далее ни одной кочки и глубокое бездонное озеро.

На мою руку села стрекоза. Да, они порой парили здесь, над водой. Я помню, как как-то летом в дом залетела вечером стрекоза. И я спрашиваю: ма-ам, ма-ам, а что это значит.

– Это к большой любви, доченька.

Я смотрю на стрекозу, на ее красивые прозрачные узорчатые крылья и подбрасываю вверх, отпуская – она улетает.

– А ты не оставишь меня здесь? Как я отсюда выберусь? – прервала я его.

– Зачем? Сейчас, отдохнем, и я отвезу тебя на ту сторону.

– А ты тоже устал?