Страница 86 из 116
— Отдайте. Я сама вам укол сделаю.
— А сможешь?
— Конечно, — отозвалась она несколько раздраженно. — Этому еще в третьем классе учат. Полезный, кстати, навык. Знали бы вы, сколько я таких уколов за свою жизнь сделала. И не только себе. Ну, вот и все. Попробуйте сесть.
Вадим кивнул и медленно опустился на ленту дорожки, а потом, судорожно стиснув зубы начал массажировать шею и левое плечо. Диана присела рядом. Вздохнула и столкнула его руку, заменив ее своими тоненькими пальчиками.
Майор едва не закричал от боли. Но привычно сдержался. В первый раз что ли? Вдруг еще девчонка испугается? Она ведь все делает правильно. Сейчас… да, еще минутка и станет легче.
— Тише. Все хорошо. Только дышите. Ладно? — начала она тараторить, явно заговаривая ему зубы. — А у меня однажды ногу судорогой свело. На сцене. И ладно бы просто… это был танец маленьких лебедей. А там не то, что остановиться — с шага сбиться нельзя. Ужас, в общем. Не знаю, как я дотанцевала. До сих пор вспоминать страшно. Кстати, мне с белым балетом, вообще не везет. Не чтобы не получается. Просто не везет. Маэстро Горский говорил, что белый балет — дитя луны. Нежные, легкие, таинственные. Они особенно прекрасны в свете сумеречного серебра. А во мне слишком много солнца и тьмы. Я — сплошной контраст. С одной стороны, обидно. Потому что хочется… получить все и сразу. А с другой… кто-то должен быть ярким, кто-то должен быть ярким, завораживать, дарить радость и пугать. Наверное.
Вадим улыбнулся, хотя эту улыбку Диана и не заметила, погруженная в рассказ о горестях маленькой балерины. Она говорила. Он слушал, не понимая и половины. Завороженный ее голосом, мужчина растворялся в кружеве слов. Он одновременно испытывал удовольствие от того, что она рядом, что ей не все равно. И вместе с тем чувствовал себя идиотом. А поймав в зеркале свое отражение, понял, что он не только чувствует себя так, но и выглядит соответственно. С точно таким же выражением на него смотрели светские львицы, когда он начинал рассуждать об особенностях маневровых двигателей и тактике ближнего боя. Вроде слова знакомые, а суть неизбежно ускользает.
— Именно поэтому мне и не дали партию Одетты в «Лебедином озере». Ну, то есть мы не весь спектакль ставили, а только его часть. Для Смотра. И роль Одетты-Одиллии там была разделена на две. Мне лучше давалась партия черного лебедя. На фоне моей Одиллии Одетта в исполнении Ирэн казалась скучной и совершенно неинтересной. А должно было быть наоборот. В результате свой первый «взрослый» балет я провела на вторых ролях. Было обидно. Но Испанский танец — это тоже не плохо, особенно, если тебе всего тринадцать лет, вы не находите?
— Не знаю. Я не особенно люблю балет. Поэтому не совсем в теме…
— Каждому свое, — рассеянно отозвалась девушка.
— Ты, наверное, не понимаешь, как такое может быть?
— Не понимаю, — она тихо рассмеялась. — В этом вы правы. Разве можно жить без танцев?
— Одержимая.
— Да. Но это уже не лечится.
— Расскажи еще что-нибудь.
— Что, например?
— Не важно. Ну, например, про второй «взрослый» балет.
— Он от первого не особенно-то отличался. И третий тоже. По уверению педагогов во мне не было духовного стержня. То есть с точки зрения техники все идеально, а смотреть скучно. Не брало за душу и все. Мадам Желис всегда твердила, что таких как я — бездушных, надо с позором гнать из балета. Она, вообще считала, что технику можно отточить, а энергетика или есть, или ее нет. А Маэстро Горский говорил, что когда я танцую классику, то слишком погружена в себя, но придет время и научусь раскрываться. С характерным танцем у меня проблем ведь нет. Но мне кажется тут дело в другом. Я их не понимаю. Ну, этих… чистых и светлых. Большая часть из них совершенно бесхарактерные. А поведение остальных иначе, как виктимным обозвать нельзя. А это… ненормально. Я за это Жизель не люблю. Он ее предал, убил фактически, а эта дура, даже будучи вилиссой его спасать бросилась.
— Но она, наверное, его любила?
— Да. Любила.
— Сильно?
— Сильно.
— Значит все правильно.
— Не знаю. Возможно, и правильно. Вот только это не честно. Он играл ее жизнью, а она его простила. Я бы так не смогла. Как оказалось, я, вообще, не умею прощать, — девушка на мгновение замолкла, а потом нерешительно спросила — Вам лучше?
— Спасибо, — тихо отозвался он.
Вадим тяжело вздохнул и с неудовольствием отметил, как Диана убирает теплые ладошки с его плеч. Потом майор слегка повернулся к ней. Их лица оказались на одном уровне. Глаза в глаза. Стоит ему или ей хоть немного податься вперед и их губы встретятся. Какое глупое, и какое сладостное в своем безрассудстве желание.
И ему стоило огромных усилий сдержать этот безумный порыв, особенно наблюдая, как в смущении вспыхивают ее щеки.
— Да не за что, — смущенно пролепетала девушка, не зная, куда спрятать глаза. — Но вам лучше обратиться к врачу. Может все же позвать кого-нибудь?
— Не стоит. Все уже нормально. Я пойду к себе. Мне просто нужно отдохнуть, — ответил Вадим, медленно поднимаясь на ноги.
И единственной мыслью его было: «Как бы добраться к себе и не свалиться по дороге? А то девчонка до смерти напугается».
Пока они дошли до комнат преподавательского состава, Диана раз десять предложила вызвать врача. Под конец мужчина не выдержал и рявкнул:
— Вирэн, отставить никому не нужные инициативы!
— А вдруг вам сейчас хуже станет?