Чужое

Тетка Еленка нашлась на чердаке, заваленном старыми вещами, заботливо укрытыми простынями, когда-то белоснежными, а теперь желтыми, дряблыми.

Тетка Еленка сидела у слухового окошка на коленях и пустым взглядом массировала пространство. Рядом с ней словно пажи стояли два кристалла. Еще один, третий, подобно летучей мыши свешивался с потолка. Шилов, еще не отошедший после битвы с очередным кристаллом, воспринял эту картину со значительной долей юмора. Ему на миг показалось, что если б он был художником, то смог бы из этой сцены выжать что-то по-настоящему новое, изящное; быть может, написал бы шедевр. Нечто в черно-белых тонах, мел и графит, «Старуха и кристаллы».

– Да или нет, – сказал первый кристалл.

– Не восемь, – сказал второй кристалл, и Шилов посмотрел на него с любопытством; фраза отличалась от других.

– Жена и не муж, – сказал третий кристалл, свисающий. В его фразе тоже, пожалуй, чувствовались чужеродные нотки, и Шилов наконец понял, где все это или подобное слышал. Это ведь чистая математика, логическое умножение, сложение, инверсия и так далее. Значит ли это, что кристаллы – что-то вроде компьютера пришельцев, или кто там организовал вторжение в маленькую деревеньку под Воронежем?

– Отпустите, пожалуйста, бабушку, – вежливо попросил Шилов. Страшно ему уже не было. Кристаллы не оказывали сопротивления, а то наркотическое опьянение, которое он испытывал, нюхнув газу, очень быстро покидало его.

– Ноль или единица?

– Не единица.

– Ноль!

Какой-то смысл появился в словах кристаллов, по крайней мере, Шилов его почувствовал; появились и интонации, которых не было у кристаллов внизу, разговаривающих словно роботы, механически. Шилов вскинул оружие, но выстрелить не успел. Между ним и кристаллами появилась прозрачная стенка, которая двинулась ему навстречу, подталкивая к стене, сковывая движения.

– Ноль, – повторил третий кристалл, и в его голосе Шилову почудилось злорадство.

Пересиливая себя, Шилов все-таки нажал на курок. Палец был будто не свой, будто созданный из ваты, но Шилов давил и давил на спуск. Пули мялись о стенку в гармошку, вязли в ней, медленно опускались к полу, что те микроорганизмы, оказавшиеся в капле воды под прицелом микроскопа. Шилов попробовал пробить стенку собственным телом, но сам завяз. Дернулся назад, не получилось. Стенка держала как паутина. Шилов опять пошел вперед, но сдвинулся самое большее на миллиметр, и тут же выдохся, громко и шумно задышал, как собака. Кристаллы и тетка маячили впереди, уплывая в темноту. Шилов почти уже решил сдаться – стенка не пускала и готова была вскоре вмять его в стену, раздавить насмерть.

В отчаянии он кинулся влево, и на этот раз у него получилось. Стенка мало стесняла движение в стороны. Шилову казалось, что он плывет в теплой морской воде. Он достиг края стенки и буквально вывалился наружу. Кристаллы заволновались, пошли рябью. Второй как-то робко выпустил красный газ, совсем немного, словно осознавая бесплодность затеи. Оклемавшийся Шилов уже поднял оружие и стрелял. Первые пули сорвали с насиженного места первый кристалл, и он со всхлипом вывалился в чердачное окошко. Осколки поранили второй, но старуху, слава Богу, не задели. Шилов довершил начатое, расстрелял второй кристалл в упор.

Третий, похожий на летучую мышь, вдруг самостоятельно сорвался с потолка и приземлился между ним и теткой Еленкой, стал пульсировать.

– Не ноль, не единица, – сказал он строго.

В Шилова полетел горячий невидимый сгусток и только каким-то чудом он почувствовал его траекторию и сумел увернуться; кинулся на землю и оттуда открыл огонь. Кристалл взорвался, разлетелся подобно праздничному фейерверку. Красивые фиолетовые и белые «искры» облепили потолок и оттуда моргали Шилову, как звезды с ночного неба.

– Единица, – сказал Шилов строго.

Тетка Еленка мигнула, раз, другой. С удивлением посмотрела сначала на себя, потом на Шилова, спросила:

– Шилов, ты ли это? Ты ли это, мой герой?

– Какой из меня герой, тетка Еленка? – спросил Шилов, поднимаясь на ноги. – Хотя да, пожалуй, герой… – Он нервно засмеялся.

Она выпучила на него глаза:

– Чево еще за герой?… Я спросила: «Чево вокруг за геморрой?» Шилов, чево тут случилось?

– Инопланетяне, тетка Еленка. Вторжение чужаков.

Отправив слегка обалдевшую тетку Еленку к Михалычу, Шилов перешел дорогу, чтобы подобрать еще оружия. Он чувствовал, что борьба не окончена. Было уже совсем темно, только далекие огни Михалычева дома освещали путь, да мелькала в небе ближе к востоку голографическая реклама. Шилов светил перед собой фонариком. Шел он медленно, прислушивался к каждому шороху. Трава, хлеставшая по щиколоткам, казалась жесткой и колючей. Глаза слезились, разбитое тело требовало сна. Из головы до сих пор не выветрился красный туман. Шилов заметил странное свечение за холмом и резавшим землю оврагом. Будто сотня светлячков собралась на одной поляне. Он подобрал штурмовой пистолет и две обоймы к нему, пошел на свет.

Перебравшись через кручу, Шилов лицезрел удивительное зрелище. На маленькой полянке на самом деле танцевали светлячки, только размером каждый из них был с кошку. Удивленный Шилов подошел ближе и увидел, что это никакие не светляки, а существа, похожие на доисторических фей, только светящиеся в темноте. Они водили хороводы вокруг воображаемого центра полянки, взявшись за руки, и что-то беззвучно пели.

Шилов, совсем уже ничего не понимая, поднял оружие и несколько раз выстрелил. Пули проходили сквозь фей, не задерживаясь, как сквозь призраков. «Это энергетическая форма жизни, – подумал Шилов. – Ее так просто не одолеть».

Он направил на фей фонарик и убедился, что, попав в луч света, фея исчезает из виду. Это навело Шилова на некую важную мысль, и он побежал к месту извержения оружия искать другие фонарики.

Глава четвертая

Уже полчаса он бродил вокруг поляны танцующих фей и втыкал в податливую землю фонарики таким образом, чтобы они светили вверх, на хоровод. К сожалению, луч у фонарика был слишком узок и, чтобы осветить всю поляну, их, фонариков, требовалось великое множество. Шилову приходилось часто возвращаться к месту извержения и искать новые. Увлеченный этим делом, он не заметил, как сзади кто-то подошел. Этот кто-то некоторое время наблюдал за ним, а потом вежливо кашлянул. Шилов вздрогнул и обернулся. Уставшие глаза долго не могли определить, кто пожаловал на огонек.

Это был Семеныч, нарядившийся в строгий двубортный костюм. В костюме человек-медведь казался до смешного нелепым; особенно забавно выглядел косо повязанный черный в красную крапинку галстук. Семеныч был небрит, выглядел сонным и каким-то запредельно уставшим, будто только что вернулся с войны. Рядом с ним стоял и держал его за штанину испуганный Афоня. За спиной Афони как два самурайских меча висели вязальные спицы. Вид у домового был хоть и испуганный, но весьма решительный.

Шилов смотрел на них и оседал, словно продырявленный пулей воздушный шарик. Только что полный сил, он показался самому себе старой развалиной. Усталый и в тоже время сочувствующий взгляд Семеныча сказал ему о многом.

Занимался рассвет. Чуть в стороне Шилов увидел элегантный мобиль Семеныча, парящий над самою землею. Нежно-бежевые бока мобиля были заляпаны навозом.

– Что? – спросил он нервно.

– Пойдем, брат, поговорим, – сказал Семеныч. – Пошли, нос-понос, в машину. Я как раз бутылочку коньяка хорошего захватил, литр целый, на двоих нам, думаю, хватит. Ты, Афоня, как, коньяк употребляешь? Нет? Вот и правильно. А нам с бр-ратом надо.

– Но я… – Шилов обернулся, с досадой поглядел на воткнутые по окружности фонарики. Выглядели они глупо. Феи как сквозь землю провалились. Или они были видением, созданным воспаленным разумом Шилова, или зарождающийся рассвет их убил. Шилову было приятнее думать второе. Но тогда на черта он втыкал в землю фонарики?

Он развернулся и молча побрел к мобилю Семеныча; домовой и бывший коллега на почтительном расстоянии следовали за ним. Шилов остановился у самой машины, дождался Семеныча. Семеныч зазвенел связкой ключей, быстро подобрал нужный. Дверь мобиля щелкнула и торжественно поднялась. Внутри было уютно, пахло свежей хвоей. Шилов уселся в удобное кожаное сиденье, расслабился. Разноцветные огоньки на приборной панели раздражали. Он прикрыл глаза, но, против ожидания, не уснул, только почувствовал приятную усталость и все. Рядом, пыхтя, уселся Семеныч. Афоня полез на заднее сиденье, и, притворившись, что ничто больше его не интересует, застучал спицами. «Робот», – подумал Шилов. Что-то в этой мысли было.