Чужое

– Что это, Господи… – пробормотал Михалыч, снова и снова осеняя себя крестным знамением. – Что же это… Шилов, что это было?

– Я ведь чужак, по-твоему, а не Шилов, – зло ответил он, отходя от двери, оглядываясь по сторонам. После такого он ожидал чего угодно.

– Да ладно… какие уж тут чужаки… когда такое творится. Зато, ты смотри, землицу как своротило-то… оружие собрать, сдать государству, можно и деньги получить да и планете польза какая-никакая, металл на дармовщинку…

Шилов помог потрясенному Михалычу подняться. Вместе они вышли на улицу, на цыпочках пересекли дорогу, вглядываясь в комья земли под ногами – они, комья эти, казались им чем-то чудным. Михалыч то и дело с опаской поглядывал на Шилова, порывался что-то сказать, но, не произнеся ни слова, захлопывал рот. В чужаков, захвативших тела землян, он мог поверить, но старинное оружие, выталкиваемое землей, будто инородное тело, было выше его разумения. Поэтому и зауважал он Шилова, который воспринял извержение зеленого вулкана спокойно.

– Че это, Костя?

– Оружие, – ответил Шилов честно.

– Но как оно тут…?

– Не знаю. Однажды я уже видел такое, но то было в другом мире и… хм… как бы даже и не в мире, а во сне, не по-настоящему.

– Ты… думаешь, я сплю?

Михалыч поспешно ущипнул себя за руку, и выругался сквозь сцепленные зубы.

– Больно, с-сука…

– Я не думаю, что ты спишь.

– Так чего же ты раньше молчал, ирод!

– Мне кажется, что сплю я, – сказал Шилов. Он наклонился, поднял с земли стальной кругляш, точную копию того, который лежал в кармане. Диск холодил руку, и, что приятно, молчал, не пищал.

– Михалыч, а ты знаешь, что эти штуковины делают на Воронежском заводе Искривленного Вакуума?

– Ты смотри: меня не путай… – Михалыч нахмурился. – Я на том заводе двадцать лет проработал, знаю его как свой дом, всего два года назад уволился. Нету там такого и никогда не было. Носом чую, что-то чужеземное.

– М-да, – пробормотал Шилов, пиная автомат Калашникова, торчавший из земли.

Если исходить из того, что все или хотя бы почти все ему кажется, или, например, снится, то чудится ему и Михалыч, потому что он, видите ли, уверен, что диск этот – инопланетного происхождения. Но если на миг поверить, что все происходит на самом деле, то насчет диска врет Афоня. Его самый лучший и, по-хорошему, единственный друг, искусственно выведенный домовой Афоня, который не признал, что нечто странное происходит в дворовом туалете, который придумал байку о пищащих дисках, производимых в Воронеже.

– Михалыч, – сказал Шилов, подхватывая с земли целый, матово блестевший пистолет, – пойдем ко мне домой.

– Это еще зачем? – подозрительно прищурился Михалыч. – Че там? Ты это, Шилов, смотри, я лучше домой почапаю, у меня жена без присмотра, сын ничего не знает… я, это, лучше домой по-быстрому и, это, позвоню в милицию, сообщу, что тут делается, да и ты лучше со мной иди, ночь скоро, а тут черт его знает что творится!

– Не надо в милицию, – попросил Шилов. Он пропустил мимо ушей почти всю речь Михалыча, но эти слова услышал, и они словно погребальный колокол зазвучали в его мозгу. Приедет милиция, все оцепит. Вызовут войска. Привлекут его, позвонят бывшим коллегам, позовут ребят из контрразведки. Он еще долго не увидит Соню или увидит, но только как следователя. Издалека. Подтянутую, строгую, подчеркнуто официальную. Он не сможет глядеть ей в глаза… он, черт возьми, не может без нее сейчас! Он должен все уладить здесь сам, сейчас, теперь, немедленно, в течение суток, не больше.

– Ты чего, Шилов, спятил? Как это «не надо»?!

– Михалыч, прошу тебя… дай мне время до утра, я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело и до утра все исправлю. Михалыч, я не хочу, чтобы приехала милиция и разворотила тут все! Ты представляешь, во что превратится наша деревенька, если до нее доберутся власти? Нас выгонят из дома, заставят жить где-нибудь в гостинице, нас затаскают на допросы, на конференции. Я не хочу этого.

– Я тоже не хочу, но… – Михалыч замялся, крепко прижимая к груди берданку.

– Я тебе прощаю самогон, который ты мне должен. – Шилов улыбнулся: – Только не звони никуда до утра. Нет, лучше до обеда. В обед я приду к тебе и скажу, что все в порядке. Вот увидишь.

– Ну ладно… – Михалыч засуетился, бочком, по-крабьи, выбираясь на дорогу. – Не буду звонить… но и ты это… смотри… поспеши, в общем. Я тебе… ну… верю, в общем. Ты же специалист по всяким таким… ну этим. Молюсь, чтобы у тебя все… ну… хорошо прошло…

– «Мольба подобна ночи, нисходящей на мысль», – процитировал Шилов.

– Ага… ну да, ну да… В общем, я пошел. Пока, Костя, до завтра…

– Счастливо! – Шилов ободряюще улыбнулся ему.

Глава третья

Шилов обыскал весь дом, но Афони не нашел. Впрочем, чего-то такого он и ожидал. С пистолетом в руках, с взрывчаткой за пазухой он вышел во двор, подошел к туалету, открыл дверь. Белых червей становилось все больше, да и сами они как-то увеличились, стали похожи на больших отъевшихся гусениц. Свет из туалетной преисподней становился все ярче. Шилов улыбнулся чему-то своему, личному, и, отойдя на несколько метров, принялся расстреливать червей. Дело было нудное, долгое. Солнце почти уже успело скрыться за верхушками деревьев, а черви все не кончались. Они лопались с отвратительным звуком, заляпывали стены и пол сортира бледно-желтой жидкостью, которая быстро высыхала и превращалась в корочку, уже в несколько слоев покрывавшую стены туалета. Шилов решил ускорить дело и кинул в очко сразу две гранаты. Отбежал в сторону, подождал. Взрыва не последовало. Он подождал еще, нервно кусая губы и поглядывая на часы. Вспомнил занятия по древнему оружию в Академии, хлопнул себя по лбу. Забыл выдернуть чеку!

Со второй попытки сортир рванул: полетели ошметки досок, брызги дерьма и желтой слизи. Шилов, спрятавшийся за забором, долго не решался выглянуть, потому что ему чудилось, будто из ямы, бывшей сортиром, лезет ужасный огнедышащий монстр, которого не остановить при помощи жалкой «Пьетро Беретты». Наконец он решился. Подошел к яме, зажимая двумя пальцами нос: красного света не стало, червей перемололо в фарш. Воняло невыносимо.

– Уборка началась, – сказал Шилов, улыбаясь до ушей. Ему стало смешно. Происходящее, как ни крути, казалось чем-то нереальным. Быть может, шеф и контора решили испытать «Уничтожитель времени (тм)» на Земле? Нет, невозможно, строжайше запрещено.

Он посмотрел на свой дом, фасад которого от фундамента до крыши был заляпан дерьмом, и улыбнулся шире. Разлетевшиеся доски покалечили штукатурку, выбили стекла в окнах, и это все больше и больше веселило Шилова. Он подумал, что Соне понравится украшенный фекалиями дом, хотя, конечно, глупости, не понравится, но он не поведет ее сюда, они укатят в Воронеж, будут жить в гостинице безвылазно два или три дня, и все это время будут заниматься любовью. Отключат стереофоны, не станут смотреть в окна. Только он и она. А потом он сделает ей предложение. Но сначала надо очистить родную деревню от инопланетной скверны, чтобы она не успела расползтись по округе и достичь Воронежа.

По пути на балку Шилов остановился посреди дороги и схватился за голову, которая вдруг заболела. Он чувствовал, как в глазах лопаются сосуды, и сквозь красную пелену смотрел на холмистую равнину. Он уже видел едва приметную тропинку впереди, что вела к тому самому пруду, где ребята ловили намагниченных рыб. Сзади оставалась деревня, его дом, искалеченный и грязный, предатель Афоня, сбежавший неведомо куда.

Шилов понял, что не то что-то происходит с его головой, что все его мысли украла Сонечка. Вместо того чтобы убраться в доме, вместо того чтобы обратиться к властям, он сам совершает зачистку. Не разобравшись, не поняв до конца, что происходит. Но ведь он не специалист. Он не профессионал. Он не обязан анализировать и сопоставлять факты, он действует, полностью доверившись интуиции. Это его работа, за это ему платили деньги. Он ведь мог стать самым известным игроком в казино; он угадает номер, который выпадет на рулетке в пяти из десяти случаев, что очень и очень много. Что почти невозможно, если верить теории вероятности. Он видит шестым чувством, что происходит и что еще произойдет, именно поэтому считается (считался, поправил себя Шилов) лучшим работником Управления. Значит, не стоит задумываться, надо идти вперед, доверившись интуиции.