Страница 57 из 118
Может быть, дело не в том, что он осознанно меня ломал раз за разом? Может, так само получалось? Ведь, как бы там ни было, Картер харизматичен. Вы не найдете человека, который остался бы к нему равнодушен. Нет, это не обаяние. Он ублюдок, и это видно, — но харизма… она есть. Да. Без нее Шон при всем своем уме был бы ничуть не лучше любого мальчишки.
Из отеля мы выезжаем крайне весело. Шон в бешенстве. Не знаю из-за моих слов или тараканов в собственной голове, но он очень зол. На его рубашке осталась лишь половина пуговиц, а потому только она и застегнута. Его прическа свидетельствует о том, что он занимался сексом всю ночь и до душа не добрался по странным сомнительным причинам. Глаза у него с похмелья все еще красные и воспаленные. Но все-все-все это меркнет по сравнению с выражением лица. Ах, сколько достоинства, он же властелин мира. Отвергнутый, обиженный и рассерженный. Меж бровей глубокая складка, губы сжаты в ниточку, подбородок поднят.
Администраторша поглядывает на нас очень заинтересованно. Я ее понимаю, сейчас Шон не очень похож на человека, который может запросто завопить на весь вестибюль, что он австралиец. Однако, Картер как всегда непрошибаем, успешно делает вид, что ничего странного не происходит.
— Признаться, я не ожидала, что сегодня вы вообще выедете, — говорит администраторша, сверкая улыбкой и поглядывая на Шона. Он смеряет ее подозрительным взглядом, но вместо того, чтобы ответить, обращается ко мне:
— Не напомнишь, что вчера было?
— Ты пел I will survive, обещал обыграть в бильярд каждого студента в округе, вопил, что ты австралиец, ползком выбирался из лифта и пятнадцать минут пытался открыть замок номера. — А Шон ничуть не смущается, просто закатывает глаза.
— Надеюсь ты удовлетворена моей «человечностью».
— Вчера была, сегодня протрезвела. Ты на машине?
— Нет. Я знал, что придется пить.
— По-моему ты пришел ко мне, собираясь бросить это пагубное пристрастие.
— Не рассчитывал, что ты так легко согласишься.
У меня отнимается дар речи. И правда. Иногда я сама себе поражаюсь. Что он со мной делает? Как? Где, в конце концов, моя голова? Почему в присутствии Картера мне регулярно сносит крышу?
Но на лице у Шона ни торжества, ни ехидных ухмылок. Он равнодушно постукивает кредиткой по стойке рецепшна. Будто не ошарашил меня новостью про мою же непозволительную сговорчивость. Поэтому я просто меняю тему:
— Как ты меня нашел?
Он замирает, а затем смотрит как на идиотку.
— По GPS твоего телефона, конечно.
— Конечно. Вместо того, чтобы позвонить, спросить где я и предложить собственную компанию, ты решил пробить мое местоположение по спутнику. Очень по-человечески, Картер. Браво.
— Мне легче общаться с компьютерами, чем с людьми. Мои социальные контакты ограничиваются, как правило, постелью. Меня это устраивает. И не надо делать вид, что ты этого не знаешь. Если хочешь, чтобы я не искал тебя, не пытался взломать твой блэкбери и не тащил в постель, тебе стоит вернуться в Штаты ближайшим же рейсом.
Мое раздражение выливается на администраторшу, которая слишком уж долго копается в своем компьютере. Помнится, ночью у нее получалось значительно лучше.
— Простите, у вас система повисла? — спрашиваю я раздраженно. — Потому что сейчас у вас уникальный шанс попросить этого мужчину помочь. Поверьте, он и Пентагон запросто взломает, лишь бы отсюда побыстрее убраться.
— Неужели, — снова улыбается она Шону. И на этот раз его августейшество изволит ответить:
— Советую разобраться самостоятельно, потому что после моего вмешательства вы можете обнаружить массу неприятных сюрпризов, — сухо говорит он.
Администраторша принимает его слова за шутку и смеется, а Картер снова переключает внимание на меня:
— Как поживают Леклер и Келлерер? Давно вас не видно.
— А что, страшно? — осеняет вдруг меня. Пока мы с Картером не виделись, он весь извелся, гадая, не строим ли мы собственный коварный план. — Не бойся, я не составила контрзаговор против тебя.
— Ты смешная, — вдруг улыбается он холодно. — Запомни, я тебе предложил отличную сделку, а Леклеру ты нужна будешь максимум две недели. Для него ты не долгосрочный проект. Он гоняется за мной три года, ищет, копает землю. Ничего не находит. Он тыкается в тупики, разыскивая мои слабости. А теперь нашел тебя и машет перед моим носом, надеясь, что я взбешусь или отвлекусь. И ошибусь. Вот зачем ты ему. Не больше.
— Но ты же не ошибешься, — меланхолично отзываюсь я, скорее по привычке.
— Разумеется, ошибусь. Я же человек.
У меня отвисает челюсть, а Шон фыркает, качает головой и выходит из отеля. На подобное признание я даже не рассчитывала. Не то, чтобы я полагала Шона безгрешным, но одно дело, когда это знаешь ты, и совсем другое, когда он в своей слабости признается самостоятельно. Раньше такого не случалось.
Итак, он вышел из вестибюля, а я остаюсь, чтобы подписать бумаги. Была уверена, что он уже уехал, но когда выхожу, обнаруживаю, что он стоит на пороге и выдыхает в небо сигаретный дым. За все время, что мы жили вместе, курящим я его видела считанное число раз, и то, что сейчас он снимает стресс посредством никотина, — знак не очень хороший.
— Сэр, здесь нельзя курить! — говорит швейцар, спеша к Картеру. Но тот просто бросает ему пару банкнот, как кость собаке. Это сравнение наводит меня на мысль.
— Как Франсин?
— Умерла через месяц после твоего ухода, — невозмутимо отвечает Шон.
Не знаю почему, но новость потрясает меня настолько, что я непроизвольно начинаю искать себе оправдание: