Страница 18 из 26
– Может быть, начнём? – спросила Валя и покраснела, говорила о массаже, но получилось двусмысленно.
– Не спеши, – ответил Николай. – Жену с детьми сбагрил на дачу. Шикую. Музыка, вино, женщина…
– Я про массаж, – отчеканила Валя.
Ухо резануло «музыка, вино, женщина», получалось, на её месте могла быть любая.
– Ну, давай свой, как ты говоришь, массаж, – уступил он и начал расстёгивать рубашку. – Скидывай шмотки! Стриптиз, валяй стриптиз!
Валя удивилась, трезвый ведь руку целовал, в глаза смотрел. Видимо, выпил, потому и ведёт себя не по-людски.
– Я массажистка, а не стриптизёрша, – обиженно ответила Валя.
– А я тебя научу! Только не торопись, тянуть надо, тянуть… Хочешь, на видеомагнитофоне порнуху поставлю?
– А что это?
– Вон под теликом ящичек, в него можно вставить кассету, чтоб смотреть, как люди занимаются сексом.
– Как? – Валю поразило предложение.
– Как кино.
– А зачем?
– Чтобы возбудиться. Знаешь, как в Таиланде девочки раздеваются? Так что у покойника встаёт и стоит до рассвета!
– Вы были в Таиланде? – восхищённо спросила Валя.
Она впервые близко видела человека, смотрящего кино про секс и побывавшего за границей.
– Я везде был, – хмыкнул Николай и впился в неё жадным поцелуем.
Но как-то грубо и торопливо, словно прежде на массаж ходил за него кто-то другой. Потащил её в спальню, в постели вёл себя довольно небрежно, а потом они молча лежали на огромной кровати. Николай курил, глядя в потолок, словно Вали не было не то что рядом, но вообще в квартире.
– А где вы работаете? – спросила Валя, понимая, что надо что-то делать с тишиной.
– В КГБ! – многозначительно ответил Николай.
– Где? – игриво переспросила она в ответ на эту шутку.
– В КГБ! Так что всё о тебе знаю. И про фиктивный брак для прописки, и про режиссёра Лошадина, и про артиста Лебедева. И что вены резала, но не попала на учёт в психдиспансер, кто-то тебя отмазал. Маленькая, а столько успела. Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл… а от меня не уйдёшь!
Валя так растерялась и испугалась, что машинально спрятала руку со шрамом на запястье и не знала, как ответить. Соня, конечно, говорила, что в КГБ есть досье на каждого. Но Валя им зачем?
– Есть предложение по работе.
– Вам массажистки нужны?
– Массажистки нам очень нужны! – кивнул Николай. – Но надо тебя маленько подучить.
– Да мне во всех поликлиниках самых тяжёлых больных дают! – обиделась Валя. – У меня лучшие руки на курсе!
– Нам не лучшие руки нужны, а чистые. Горячее сердце и холодная голова. Выпей ещё. Научу делать эротический массаж.
И когда выпила, объяснил, что это то же самое, только девушка делает его языком, голой грудью и лоном. И обучал пьяную покорную Валю до утра. Даже орал, когда плохо получалось. И была в нём какая-то странная, пугающая власть.
Протрезвев и очухавшись, Валя всерьёз перепугалась. И, когда он пошёл в туалет, зачем-то переписала его телефон с таблички на импортном аппарате на бумажку и спрятала в сумке. Сама не знала зачем, ведь ни возвращаться сюда, ни делать массаж Николаю после всего этого не собиралась. И вообще решила держаться от него подальше.
На завтрак он достал из холодильника подписанные иностранными буквами незнакомые красивые баночки с сырами и дефицитную колбасу:
– Всё из «Берёзки», ешь, не стесняйся. Ты – девочка, сделанная аккуратно для меня. По вторникам буду ходить сам, в другие дни – другие люди. Будешь их массировать, как я тебя учил. А всё, что они расскажут, передавать мне в письменной форме.
– Нет, – тихо ответила Валя и отодвинула от себя тарелку.
– Будешь стараться, сделаю тебе квартиру в Москве.
– Нет, – повторила Валя, это слово она с детства умела говорить отчётливо.
– Начнёшь кобениться, притон твой прикрою, а подружку-проститутку посажу за связь с иностранцами, – спокойно и даже лениво предупредил Николай. – Мне ж только телефонную трубку снять!
– У нас не притон, а массаж, – ответила Валя. – А у Сони нет связей с иностранцами.
– Какая разница, есть связи или нет, чтоб посадить? Завтра еду отдыхать к жене. Две недели на размышления. Не хочешь, поможем, не можешь – заставим! О нашем разговоре, чтоб ни одна душа! Свободна! – и он практически выставил её за дверь.
Валя вышла из его подъезда, как огретая по голове дубиной. Она слышала от Сони истории о стукачах и диссидентах, но это было из жизни богатых с образованием. А она тут при чём?
– Ох, накликали беду, рыбонька! – вздохнула Соня. – Не просто так он тут тёрся. Не горюй, за две недели что-нибудь придумаем.
– У него чёрный ящичек стоит, по которому можно смотреть, как другие это самое… Он мне предлагал!
– Видик, что ли? – сообразила Соня. – Вот ведь сволочи! Живут как за границей!
– Он тебя посадит! – воскликнула Валя.
– Не ори! Не было ещё в жизни такого, чтоб две умные бабы не обхитрили одного самовлюблённого гада, – уверенно ответила Соня. – Приползёт к нам на брюхе с розой в зубах! Главное, ввязаться в драку, а там хоть не рассветай.
Бабушка Поля в трудных ситуациях с точно таким же выражением лица говорила – бог не выдаст, свинья не съест. Соня хорохорилась, но Валя видела её испуг. И теперь они каждый вечер садились сочинять план спасения и отточили его до филигранности.
– Ты ж артистка, в кино снималась, – напомнила Соня.
– Чего я там снималась? Воду из колодца тащила. Лошадин сказал, что я тяжёлая, как Царь-колокол, – возражала Валя.
Через две недели, когда Николай позвонил, Валя замурлыкала в рамках придуманного сценария:
– Коленька, я так по тебе соскучилась!
– Зайду, – безразличным тоном ответил он.
– Коленька, я согласна у тебя в КГБ работать проституткой! – завопила Валя как можно громче. – Я ради тебя на всё согласна!
– Что ты мелешь по телефону, дура? Приду в семь, – зашипел он.
– Ой, поняла. Про это не буду. Про другое скажу, не терпится! У меня задержка! Я так рада, так рада! А ты?
– Куда задержка? – не понял Николай.
– Ну, задержка… Месячные не пришли, а аборт врачи запрещают! – пропела Валя. – Я так рада, так рада!
– Ты соображаешь, что говоришь? – заорал Николай. – Буду в семь!
И швырнул трубку. Ух, как Валя с Соней были довольны – клюнул с полпинка.
– У него полные штаны, пошёл их стирать! – сказала Соня, слушавшая по параллельной трубке. – Теперь строишь из себя дуру в чепчике. Всё время просишь солёненького, и какое бы дерьмо ни выкинул, круглишь глаза по пять копеек и сюсюкаешь: «Я так тебя люблю! Какой ты у меня красивый!» И лобызнешь на дорожку, чтоб вся помада осталась на воротнике. Не чуть-чуть, а в полные губы.
Николай пришёл с менее суровым лицом, чем обычно.
– Что ты там плела? – спросил он, закурив.
– Я так тебя люблю, – сказала Валя, чуть не лопаясь про себя от хохота.
Прямо перед ней для убедительности стояла тарелка с нарезанными солёными огурцами. Николай поморщился, глядя на них, и спросил:
– Может, плохо дни посчитала?
– Нет, Коленька, у меня как часы. Хочешь огурчика?
– Какого ещё огурчика?! – заорал он. – Ты хоть понимаешь, где я работаю?
– Коленька, какой ты красивый, когда сердишься, – выдохнула Валя, прижавшись и отпечатывая на его воротнике накрашенные губы.
– Сделаешь аборт, как миленькая!
– Врачи запретили: истончённая оболочка матки, нельзя вмешиваться. Я так рада! Говорили, не могу забеременеть, и вот счастье!
– Ты правда дура или прикидываешься? – он был раскалён как утюг, но всё-таки помнил, что ей чуть за двадцать.
– Чем же я дура? Тем, что хочу ребёнка от самого умного, самого красивого, самого любимого?! – вполне искренне изумилась Валя. – Я ради тебя готова работать проституткой в КГБ!
Он пошёл к двери, Валя догнала его, стала целовать.
– Не вытирай об меня свои сопли! – заорал он и тише добавил: – Завтра зайду.
Почему завтра, было непонятно. Видимо, как мелкий гэбист, привык разбивать решение сложных задач на несколько этапов. Но дома ждало продолжение. Соня читала самиздат и знала, как в КГБ работает контрастный душ, когда добрый следователь сменяет злого.