По лазоревому ветру

Он проснулся раньше Элейны и обнаружил, что всё тело его затекло от того, что за всю ночь он практически ни разу даже не пошевелился. Однако, пробудившись ото сна, он продолжил лежать неподвижно: ему не хотелось тревожить девушку, и к тому же он не стал сам себе врать и признал неприятный для себя факт: ему было уютно в её объятьях и прогонять это ощущение нежности не хотелось. Элейна обнимала ногами его ногу, отчего он чувствовал нежную кожу её бёдер, её ладонь покоилась на его груди, нос уткнулся в его ключицу, а короткие волосы разметались по его и её плечам. Руки принца обнимали ведьму. Он ощутил необходимость что-то предпринять, чтобы не думать об Элейне как о девушке. Срочно. Но рушить иллюзию идиллии по-прежнему не хотелось, и единственное, что Лефир смог сделать, чтобы эти два условия хоть немного выполнялись, убрать руку с предплечья Элейны и подложить её себе под голову. Он вдохнул пьянящий запах волос девушки и почувствовал, что не может сопротивляться её притягательности. Лефир до боли закусил губу и уставился в неплотно занавешенное окно, надеясь, что Элейна не заметит, как влияет на него её близость.

По обыкновению в установленное время один из стражников постучал в окно, оповещая о том, что завтрак готов. Лефир отдёрнул занавеску и с удовольствием увидел замешательство стражника. Принц приложил палец к губам, призывая больше не стучать по стеклу, и кивнул на спящую Элейну. Стражник понимающе улыбнулся и ушёл прочь.

Девушку стук разбудил, и, дождавшись пока стихнут удаляющиеся шаги, она открыла глаза и посмотрела на глядящего в окно Лефириуса.

- Привет! – сказала она, чтобы привлечь его внимание, но посчитав, что «доброе утро» прозвучит издевательски оптимистично.

Он повернул голову к ней и слабо улыбнулся, отозвавшись:

- Привет…

Девушка несколько мгновений оценивала своё положение, после чего резко отстранилась от принца и постаралась отодвинуться, но упёрлась спиной в стенку. Она села, подтянув к себе ноги, словно очень хотела спрятать босые ступни в складках платья. Лефир виновато улыбнулся и сказал:

- Не хотел тебя смущать… Но ещё больше не хотел будить.

- Это правильно, – поспешно ответила она, стараясь забыть, как ей было уютно рядом с ним. – Нам сегодня понадобятся силы… Ты хорошо выспался?

- Вполне сносно, –  неопределённо ответил он, хотя на самом деле ему давно не приходилось спать столь сладким и безмятежным сном, как бы ни было это странно в сложившейся ситуации, когда спать следовало чутко и тревожно. - Слушай, я вчера не спросил твоё имя, - вспомнил он.

- Элейна, - представилась девушка, припоминая и с удивлением обнаруживая, что этот человек и вправду слышит её имя впервые.

Когда Лефир вышел наружу, то с удивлением обнаружил, что время близилось к полудню. Он не мог не подивиться тому, что так долго проспал. Ему даже захотелось спросить у ведьмы, не зачаровала ли она его, чтобы он лучше выспался и был наутро бодр и полон сил. Но принц не стал этого делать, чтобы девушка не узнала, сколь благоприятной для него была эта ночь, несмотря на разоблачение стражников. В этом всём было что-то неправильное, что-то, не поддающееся здравому смыслу: было слишком легко врать, что Элейна ему симпатична, настолько легко, что это казалось естественным, и даже всплывающие воспоминания о её жестокости к нему не мешали этому.

Приходилось вести себя так, словно с этой ночи изменились лишь их отношения, приходилось улыбаться стражникам и выглядеть счастливыми влюблёнными, при этом держать ухо востро и следить за всем вокруг. Подавлять в себе ненависть к стражникам у Лефира получалось гораздо хуже, чем подавлять ненависть к Элейне, но он держался молодцом.

Стоило Элейне оставить Лефира одного, как у него тут же нашлись собеседники.

- Принц Лефириус, Вам уже лучше? – заботливо осведомился стражник, и Лефир поёжился от того, с какой хорошо отыгранной искренностью был произнесён вопрос: не знай он о коварных планах своих подданных, поверил бы в то, что каждый из них переживает за него.

Принц широко улыбнулся:

- Да, мне намного лучше, – он благодарно кивнул. - Я вспомнил всё, что было важно, – его лицо сделалось печальным, и он грустно добавил: - Конечно, не всё легко вспоминать, и лучше было бы забыть навечно… - он замолк.

Другой стражник незаметно ухмыльнулся, но сказал сочувственно-успокаивающим голосом:

- Уверен, скоро всё забудется… навечно, – он заметил быстрый взгляд Лефира, и поспешно объяснил: - Всё дурное, я имею в виду.

Принц не подал вида, что понял истинный смысл сказанного, и снова улыбнулся, кивнув на Элейну, которая собирала букет из трав, гуляя около костра. Оба стражника тоже посмотрели в её сторону, и она приветливо улыбнулась им самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна в этот напряжённый день.

- Хочу, чтобы вы знали, – прошептал принц стражникам, словно старым друзьям: - Как бы мне ни было плохо, всё это стоило того, чтобы обрести её. Никто никогда не был так счастлив, как я с ней, – он лукаво подмигнул подданным.

Один улыбнулся и понимающе кивнул, а второй, обладающий меньшим талантом притворщика, хмыкнул, явно намекая, что недолго осталось принцу развлекаться.

Обед был готов. Девушка подошла к Лефиру и села рядом. Принц задумчиво глядел в плошку с супом, которую ему выдали стражники. Он успокаивал себя тем, что плошку выбрал себе сам из ряда прочих, а суп разливался с общего котла. Однако чувство тревоги полностью отбивало аппетит. Но нельзя было подавать вид, что он встревожен. Следовало поесть, ведь, по идее, он должен был проголодаться. Лефир нехотя зачерпнул ложкой содержимое плошки.

Но тут сидящая рядом Элейна поцеловала его в щёку, рукой разворачивая его лицо к себе и заставляя целовать в губы. Лефир смекнул, что это часть плана, и притом довольно приятная часть, а потому не стал ничего выяснять, полностью вживаясь в образ влюблённого мужчины. Девушка резко подалась на него, отчего принц чуть не потерял равновесие, и в этот момент Элейна незаметно выбила крынку из его рук. Горячий отвар вылился на землю, ошпаривая траву. Принц сделал вид, что не заметил досадной утраты своего обеда, и он бы и вправду не обратил никакого внимания на это, если бы не знал, что его ласкают только ради этого действия. Однако девушка целовала упоённо, нежно и страстно одновременно, и Лефир в который раз подивился тому, как много хорошо замаскированной лжи в его жизни. Даже он даже сам лгал себе, наслаждаясь лаской девушки, которая была его врагом, которая хотела его смерти и которая его ненавидела. Её руки обхватывали его шею, пальцы зарывались в лохматые волосы, и Лефириусу было наплевать на то, кто они друг другу – последние пять лет ему так не хватало нежности и понимания, что было всё равно, от кого он это получит. По крайней мере сам себя он убеждал именно в этом и гнал прочь мысли о том, что Элейна единственная отреагировала на его кошмар так, как следовало и как ему бы хотелось, а также о том, что так он не целовался ни разу в жизни, и что далеко не каждая бурная ночь в его счастливые годы была столь наполнена эмоциями, как этот простой ни к чему не обязывающий поцелуй, призванный лишь не дать ему употребить суп.