По лазоревому ветру

Лефириус бросил на неё ненавидящий испепеляющий взгляд. Если бы у него были силы говорить, он бы приказал своим людям не слушать её и… Он задумался, а приказал бы он убить её? Если бы мог, отдал бы он такой приказ или всё-таки нет? Не находя точного ответа, принц мучительно думал об этом. Иногда так бывает перед сном – мозг цепляется за какую-то совершенно лишнюю и ненужную мысль, изучая её со всех сторон и совершенно лишая возможности думать о чём-то действительно важном. Лефир почти проваливался в сон, и хотел ухватиться за любую мысль, лишь бы не уснуть и не позволить девушке пустить всё в нужное ей русло. Но что ей нужно, он понимал с трудом, веки тяжелели и бороться со сном он уже был не в силах.

***

Принц проснулся или, или в его случае вернее сказать - очнулся, в экипаже, запряжённом лошадьми и направляющимся к столице. Внутри кареты были снесены сиденья, и потому располагался ровный пол, на который были щедро накиданы перины и пледы. Одним из них и был накрыт Лефир. По практически заросшей дороге лошади продвигались медленно, и карету шатало из стороны в сторону – колёса путались в длинной траве, которая не желала пропускать экипаж, одичав за долгие годы, во время которых лишь пешие ходили по ней. Заброшенная дорога выглядела угрюмо и навевала печальные мысли, как, впрочем, и сам лес, в котором эта дорога была проложена. Лефир посмотрел через окошко на весну, которая цвела в этом забытом людьми крае, и это состояние природы отвратительно контрастировало с гнетущими чувствами в его душе. правда, он посмотрел в окошко, продолжая лежать, и потому сумел увидеть лишь верхушки деревьев с молодыми распускающимися почками на фоне яркого синего неба.

До того, как проснуться, он сквозь сон слышал, как стражники что-то призывно кричали, слышал звуки драки, но это не заставило его открыть глаза. Когда всё стихло и вокруг снова воцарилось спокойствие, он опять провалился в сон, и вот, наконец, проснулся сейчас. Проснулся совершенно разбитым физически, но зато в полном ясном уме. Это было не очень-то хорошо: его раздражала боль, навалившаяся на него, и запах собственного тела, который пока не представлялось возможным смыть.

- Тебе лучше? – с интересом спросила Элейна, и принц почему-то даже не удивился, что она рядом.

Мужчина не вздрогнул, а просто повернул к говорившей голову, попытался что-то сказать, но у него не получилось с первого раза, но он, прокашлявшись, всё-таки смог осведомиться хриплым голосом:

- Как стража позволила тебе ехать со мной в одной карете?

Девушка лежала, вытянувшись у противоположной стены и подперев щёку рукой. Она слегка улыбалась и беззастенчиво изучала своего спутника. Вопрос ей понравился, так как позволял сразу дать понять принцу, что не стоит пытаться разоблачить её. Элейна ответила охотно:

- Ну… допустим, второго экипажа у них просто не было. Да если бы и был, они бы не стали разлучать нас, ведь я рассказала им нашу историю, – она победоносно улыбнулась, причём улыбку её нельзя было назвать приятной, после чего сделала печальное лицо и заговорила елейным голосом: – Я пыталась спасти тебя, когда чародей тебя выследил, но не рассчитала силы и не смогла тебе помочь, тоже оказавшись у него в плену. Мы с тобой были вместе столько времени, мы столько пережили… ты даже обещал на мне жениться, если выберемся. Но, к несчастью, боль от пыток, которым подвергал тебя этот ужасный чародей, отняла у тебя рассудок, и ты теперь отказываешься от меня. Но это ничего, я всё равно буду рядом, я помогу тебе вспомнить всё, – он слушал её трогательный голосок, и был бы сам готов поверить в то, что жестокая ведьма, что навещала его в башне, ему привиделась, а всё, что сейчас говорила ему эта встревоженная девушка – и есть правда. Он мог бы усомниться в том, что действительно не потерял рассудок, но её глаза не выражали ничего, кроме насмешки. Лефир опустил веки, ощущая, как от подступающей ненависти кровь пульсирует в висках.

Элейне же в этот момент принц показался каким-то совершенно замученным, и ей даже захотелось сказать ему что-то не злорадное, и прекратить провоцировать его на злость и ненависть к ней. За то время, что он проспал, она смотрела на него почти постоянно, наблюдая, как от ровного дыхания трепещут крылья носа и иногда подрагивают ресницы. Она смотрела на него, и он казался ей трогательно-беззащитным в своём безмятежном сне, казался обыкновенным единожды ошибившимся человеком, вовсе не заслуживающим ненависти. Но Элейна уже села в экипаж, и отступать не было возможности, поскольку выбирая между душевным спокойствием принца и собственной жизнью, она выбирала второе.

Принц, справившись с эмоциями, выхода которым пока не было сил дать, снова посмотрел на девушку.

- Зачем тебе всё это? Не наигралась в башне? – тихо и безжизненно спросил он, но глаза его были полны гнева.

Девушка смущённо заправила выбившуюся прядь светлых волос за ухо, опустила взгляд в пол, села и поджала под себя ноги, словно ей вдруг стало холодно. Её ответ был неожиданно откровенным:

- Они бы казнили меня. Я не хочу снова переживать то, что пережила тогда в Оуиле благодаря тебе, – она укоризненно взглянула на него, но потом голос её стал виноватым. – Это был единственный способ выбраться из окружённого замка живой. Я не могла упустить такой возможности.

Верить ей было нельзя, это принц отлично знал. Также он знал, что в душе что-то дрогнуло от её слов, и это было опасно. Он успешно попытался воскресить в памяти её глаза, смотрящие на него в башне без тени сожаления и весьма довольные его состоянием. Это воспоминание помогло ему не думать о том, что он всё-таки бросил факел в костёр однажды на площади, а так же о том, насколько он привык к тому, что Элейна поселилась в его мыслях и снах. И пусть мысли эти были и невесёлые, а сны ужасные, но эта девушка была в его сознании долгие годы, и только в башне он узнал её, как ему казалось, истинную сущность.