Цена любви

Предрассветный час выдался хмурым и промозглым. Снег лип на голые березовые ветки, на черные, покрытые ледяной коркой осиновые стволы. Путался в еловых длинных лапах, застревая измятыми комьями меж острых иголок. Вот так оттянешь мохнатую ветвь в сторону, отпустишь резко, и ворох колких снежинок за пазуху кому-нибудь упадет. Ругани будет, смеху! Вся окрестная ребятня друг над дружкой так подшучивает. Только Карине никогда не доводилось в таком веселье поучаствовать.

Друзей у нее в детстве не было. Отец запрещал…

Мамочка-Волчица, как же не хочется вылезать из-под теплого бока, лишая себя радости понежиться в объятиях любимого. Как тянет остаться в этой холодной избушке еще хоть на час, с Романом наедине, и снова ловить его поцелуи, ощущать его требовательный язык у себя во рту и горячие ладони на бедрах. Выгибаться и стонать в голос, тая от неземного удовольствия.

Однако сигнальный зов рожка прозвучал в третий, последний раз. Пять минут, и начнется охота. Вся деревня опустеет, оборотни – кто поодиночке, кто группами – кинется искать охотников. Они понимают, люди засели далеко и спрятались, казалось бы, надежно. Но благодаря подкупленному местному егерю волки точно знают, где нарыты скрадки, так что блуждать по предрассветной хмурой тайге не придется. Прямиком к охотничьим засидкам побегут.

Тайга любит своих диких детей, а они хранят ее от двуногой смертельной заразы, и пока жив последний волк, противостояние не кончится. Нынешняя охота – не игра, а еще одна битва за спокойствие и чистоту тайги. Но для молодых самоуверенных волков ее преподносят как игру. Щекочущую нервы и подогревающую кровь забаву, так любимую в сибирских стаях. Ингур на такую игру однажды тоже повелся и получил серебряную пулю в бок. Теперь осторожничает. Зато Романа с радостью под пули подставит…

- Тебе не обязательно… - Карина попыталась было отговорить Романа.

- Не будь трусихой, - улыбнулся черный волк, - Главное, держись рядом. Все будет хорошо.

Не будет, ой, не будет, кричала ее интуиция. Но разве шестое чувство – достаточный довод, чтобы отговорить мечтающего об охоте волка? Он не станет ее слушать. Лучшее, что она может сделать – держаться рядом. Следить и за Романом и за Ингуром с Виром, и вмешаться, если дело дойдет до серьезных неприятностей.

Странно, еще несколько часов назад она и думать не хотела о безопасности Романа, уверенная, что сбежит после свадебных гуляний. Но попав в сеть его горячих объятий, познав сладкое искушение, которое дарили ей его губы и руки, она поняла, что не сможет расстаться с черным волком. Ни за что и никогда. Вместе или порознь, но она будет в его жизни. Главное, чтобы он остался жив, иначе она… она уйдет вслед за ним в Священный Лес.

Как кардинально изменились обстоятельства! Как изменилась сама Карина. Одно осталось прежним – она чувствовала себя отчаянной трусихой. Страшно за себя и за Романа. За исход предстоящей охоты. За их будущее. Жутко до икоты, до колик в животе. В душе она всегда всего боялась. Да что уж теперь…

Сделав шаг за порог дома и скидывая с голых плеч одеяло, волчица вдруг подпрыгнула от пронзившей током мысли. Ну, конечно! Разорвать порочный круг… она сама знает как… Знает! Надо перестать бояться.

Надо бороться за свое счастье.

- Я буду рядом. Я смогу тебя защитить, - шепнула Карина, сжимая ладонь Романа.

Он прижал ее к себе и шутливо поцеловал в макушку.

- Пойдем, моя маленькая рыжая валькирия.

Они шагнули с обледенелых ступеней во двор, и сразу же в глаза бросились огромные волчьи тела, сбившиеся в большую группу. Те, кто сильней и выносливей, собирались проделать путь бегом, на своих четверых. Для остальных у ворот были припаркованы юркие снегоходы. Волки крутились на месте, скулили и подвывали в нетерпении, роя снег широкими когтистыми лапами. Многие волчицы – а Карина узнала в зверином облике недавнюю невесту и ту девушку, что так интересовалась Романом – толпились тут же у ворот, чуть в стороне от самцов. Тоже на охоту собирались. И лишь пара женщин постарше заняли места на снегоходах, видимо не желая соревноваться с молодыми в прыткости. Одна из них была той самой волчицей, что застала Карину за неуклюжей попыткой покинуть невестин дом. Маргарита, кажется. Мамина давняя подруга…

Вокруг царила суета. Главный двор был заполнен людскими и звериными телами, отовсюду доносился волчий вой, тявканье и клацанье острых клыков. Только сводных братьев не было видно. Могли уже уехать, подумала Кэрэ, проложить путь для остальных. Ингур и раньше так делал, но только теперь он мог затаиться где-нибудь по дороге и, когда Роман будет бежать мимо, увести его в ложном направлении. К охотникам в лапы…

Страшно так, что кровь в жилах стынет. Но она будет сильной. Ради черного волка и своей безграничной любви к нему, она не струсит. Она будет смелой.

Выпустив ее ладонь из своей, Роман кувыркнулся через голову и приземлился в снег в звериной шкуре. Лоснящийся мех отсвечивал черным серебром в увядающем свете предрассветной луны. Огромные клыки, острее заточенных кинжалов, выглядывали из приоткрытой пасти. Широкая спина и лапы со стальными когтями, пока еще мирно спрятанными за жесткой шерстью, и желтые святящиеся в полутьме глаза. Умные, строгие, очень зоркие. Способные разглядеть добычу за несколько сотен метров. Его зверь – высокий и мощный – был почти под стать Ингурову волку. Если схватятся, еще не ясно, кто выйдет победителем.

Быстро оглядевшись, Карина последовала примеру Романа и перекинулась в волчью шкуру, впервые наяву представ в образе волчицы перед любимым. Он говорил, что узнал ее, что она приходила к нему во сне. Интересно, она снилась ему такой же, какой была в реальности? Белой, тонкокостной, хрупкой на вид, но выносливой и жилистой волчицей с лихорадочно горящими черными глазами и сердцем, полным любви к тогда еще незнакомому волку? Или рыжеволосой немой тенью, которую он мог легко спутать с покойной женой?.. Опять эти невеселые мысли лезут в голову. Сомнения, неуверенность, и снова сомнения. Она никогда не прекратит сравнивать себя с первой парой Романа…