Только ты

POV Стас

Я всегда чувствовал, с самого первого дня появления сводной сестры в нашем доме, что хочу права на эту девчонку. Даже тогда, когда еще не понимал себя и раздражение к ней зудело в крови обидой и ненавистью. Хотел, чтобы она смотрела на меня, только меня замечала и только я был вправе прикасаться к ней. Я и никто другой. И неважно, что мое желание обжигало ее болью. Это право уже в школе я готов был выгрызть зубами у кого угодно, даже у лучшего друга. Бывшего лучшего друга, решившего вдруг стать на моем пути. То, что я видел в ее глазах, – сводило меня с ума и ломало, пока в конце концов не поставило на колени, лишив надежды.

В том, что сердце Стаса Фролова однажды остановилось, был виновен я сам.

А затем она вернулась в мою жизнь, и сердце забилось снова. Застучало в груди, и чтобы почувствовать эту жизнь, за ее полную меру и близость Эльфа, сегодня я оказался готов платить всем.

– Хватит, Фрол! Я понял.

Эти слова Воропаев выплюнул на песок вместе с кровью, но я все равно повторил над ним, не чувствуя боли в пальцах и силы державших меня рук. Не слыша собственного хриплого дыхания и звона натянутых жил. Готовый ударить в любую секунду.

– Забудь ее, Серый. Забудь! Или в следующий раз твои друзья не остановят меня. Она моя! Всегда была! Я думал: мы с тобой это однажды выяснили! Не подходи к ней и не говори! Никогда! Запомни: я всегда буду на шаг впереди! Навредишь – убью!

А потом… Увидев чертового француза в доме – испытал шок.

Всего мгновение назад я верил, что смогу вернуть своего Эльфа. Несмотря на фотографии и все сказанные слова. Смогу! В последние две ночи я понял многое. Но увидеть его собственными глазами, да еще и обнимающего девчонку – оказалось хуже боли. Еще никогда соль ревности кислотой не разъедала душу.

Я сдерживаюсь, как могу, но кипучую, тихую злость сложно удержать в руках и не выплеснуть. Потому что Эльф рада ему, потому что ей хорошо с ним, потому что этот дом, мать твою, и ее тоже! И потому что светловолосый парень – не я.

Что-то хрупкое ломается в пальцах и падает на пол.

Я наблюдаю в окно, как они выходят в открытую дверь ворот и как ласково он касается ее волос. Смеясь, легко обнимает за талию.

– Стас, успокойся. Этот мальчишка что-то значит для Насти. Она не простит, если ты его обидишь. Дай ей разобраться в себе, еще немного времени, и вам обоим станет легче. Большая часть пути к возвращению уже пройдена. Никому не будет лучше, если ты решишь дать волю рукам.

– Мать, ты знаешь, кто он для нее? Насколько ей дорог?

– Достаточно дорог, чтобы обрадоваться его приезду, а нам – принять его в доме как гостя.

– Я не о том. Ты знаешь…

– Я тебе, сын, уже однажды сказала, что не стану вмешиваться. Есть вещи, которые должна решить сама Настя. Арно ее близкий друг, это все, что я действительно знаю об этом мальчишке. И он очень тепло к ней относится, сам видишь. Нам с Гришей этого довольно, чтобы успокоиться и доверять парню. А вы сегодня с сестрой как сговорились оба. Ушли в своем лесу за пределы сотовой связи и не предупредить о новости ни ее, ни тебя. Уж извини…

Действительно новость. Да такая, что сносит крышу. Мне так сложно устоять на шаткой почве бессилия и не закричать, а это чертов блондин словно нарочно испытывает терпение. Пляшет передо мной, трясет голой задницей. Прыгает как мартышка, лепечет что-то на французском, улыбаясь, как будто знает, что именно съедает меня. Не понимает даже тогда, когда я за шею волоку его из дома, насколько близок к тому, чтобы растерять по дороге все зубы.

Мне остается выдохнуть и успокоиться, пока не наворотил дел. И понадеяться, что не все потеряно. Только не это…

Нет, этот парень или сумасшедший, или точно решил сдохнуть! Он только что коснулся моего подбородка, погладил меня, словно я какое-то домашнее животное! Рука действует быстрее осознанной мысли, сжимаясь в кулак, и вот уже на пол тугой каплей падает кровь.

– Черт… Настя, я не хотел.

Надеюсь, мой взгляд ясно говорит французу, что я ни о чем не жалею.

– В следующий раз не будет трясти голыми яйцами! Мог бы и одеться.

– Он не с голыми, и не мог. Он мне позирует для рисунка, который просто горит, как надо сдать. А теперь что? Как прикажешь быть?

Как? Я смотрю на блондина, что валяется на моем диване, обиженно дергая кадыком, чувствуя в себе готовность его придушить. Терпеливо слушая, как на лестнице затихают шаги Эльфа.

– Т-ты! – едва мы остаемся одни. – Что у тебя с ней?! Отвечай!

Черт! И ведь даже схватить не за что. Скользкий и голый, зараза! Вот разве что за яйца. И оторвать.

– Парень, ты меня ударил, и это серьезно! – еще смеет возмутиться.

– Кажется, я тебя спросил… – нашего общего на двоих знания английского едва хватает, чтобы объясниться.

– Это пусть тебе крошка Белль сама расскажет «что», если захочет, – не тушуется блондин, выглядывая из-под компресса. – Извини, но я не при делах. А ты что же, – расплывается в глупой улыбке, и мой кулак замирает у его зубов, – ревнуешь, милашка?

Что? Милашка?! Он сказал cutie? Серьезно?!

Я откатываюсь назад, угрожающе наводя на француза сложенную в форме пистолета ладонь. Клянусь, еще немного, и весь мой запас прочности слетит к чертям. И плевать, гость он или нет.

– Что? – округляет парень глаза, глядя на мой палец. Спрашивает, изображая изумление: – Предлагаешь за него укусить, Стейс?! Прости. Но я немного не в форме, красавчик. Придется подождать.

Нет, не получится у нас разговор. Если я останусь с этим придурком еще хоть секунду, я врежу. На этот раз вдавлю до хруста, ссыпав зубы во рту.

Он не кажется худым, напротив – жилистым и ловким, но мне легко удается найти его шею и хорошенько за нее встряхнуть, прежде чем снова откинуть на подушку.

– Если хочешь жить, оставайся здесь, Бонне! И я не шучу!

Я пересекаю холл, поднимаюсь по лестнице на второй этаж и направляюсь в комнату сводной сестры. Открываю дверь, захожу в спальню, не думая, что намерен сделать и что сказать. Просто иду к ней, потому что не идти не могу.

Она стоит у мольберта, положив ладони на щеки, и смотрит на пустой лист. Худенькая, стройная, немного взъерошенная после прогулки и перепалки внизу. В недлинном сарафане, оголившем плечи и руки. Ее красивые волосы собраны в небрежный узел на затылке, губы чуть приоткрыты… Глаза такие же ясные, как в первый день нашего знакомства. Если бы только она позволила, я бы мог смотреть в их синеву вечность.

– Стас? – встречает меня удивленным взглядом, стараясь спрятать смущение, но не прогоняет. Молча наблюдает за тем, как я подхожу к ней, медленно вскидывая голову.

У нас есть целая минута, в которую мы смотрим друг на друга, прежде чем я все-таки спрашиваю, продолжая вспоминать, какие мягкие и податливые у нее губы:

– Скажи, что мне нужно сделать, чтобы помочь тебе с рисунком? Я готов занять место француза.

– Что? – вот теперь чувства на ее лице отражаются в полной мере, а в синих глазах я вижу растерянность. – Ты ведь не серьезно это говоришь?

– Почему? Напротив. Не хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы. Ты права, это я виноват, что твой… что он остался внизу.

– Стас, нет…

Но я не намерен отступать.

– Я не подхожу, Эльф? Скажи: недостаточно хорош для тебя?

Мы оба понимаем смысл сказанных мной слов, и она отводит глаза.

– Вовсе не поэтому.

– Тогда почему? Если тебе нужно, я буду для тебя кем угодно, сестренка. Натурщиком, цепным псом, сторожем. Думаю, я справлюсь. И не уйду, пока не согласишься.

Она колеблется, вновь взглядывает на меня, смотрит с тоской на лист.