Только ты

Как хорошо под его рукой – бесстыже-откровенной, пробуждающей. Сумевшей достать до тонко зазвучавших в удовольствии чувственных струн. Не хочу думать, что она знала других. Только меня. Только для меня. Да-а…

Как же приятно проснуться и ощутить себя живой. Узнать, что тело отзывается на ласку своего мужчины.

– Ста-ас… – горячо шепчу, срываюсь на частые вздохи, и он тут же просит:

– Посмотри на меня.

Веки вздрагивают, пальцы сжимаются на плечах, сминая насквозь промокшую футболку, и он ловит судорогу моего удовольствия, впиваясь в губы.

– Господи, Эльф, это настоящий подарок – любить тебя! Да, моя девочка, да…

Без его рук на ногах не устоять, и он крепко держит меня, прижимает голову к своей груди, позволяя волне наслаждения прокатиться по телу до самых кончиков пальцев.

– Ты сумасшедший, Фролов. Что это было?

– Это было наше начало, Эльф. Для тебя я готов на все.

Он выключает воду и убирает влагу с моих волос. Целует в лоб.

Готов, да. Я прижимаюсь к нему животом и чувствую всю силу его желания, вижу, как горит взгляд, и больше не удивляюсь, когда слышу в себе отклик. Встаю на цыпочки, чтобы прошептать в ухо:

– Я тоже, шальной мой… тоже готова с тобой на все, – смеюсь, кусая Стаса за подбородок, когда он на мгновение цепенеет от моих слов, и, совсем осмелев, признаюсь: – Я тоже хочу увидеть тебя в этот момент. Хочу, чтобы ты…

– Настя! – на вздохе.

– Разденься для меня, Стас. Пожалуйста.

Мы снова целуемся как сумасшедшие, позабыв обо всем. Выбираемся из душа и оказываемся в спальне прежде, чем вспоминаем о полотенце. Мои руки отказываются бездействовать, и я помогаю ему стянуть футболку. Скольжу ладонями по сильной груди, подбираясь к поясу джинсов…

– Нет, Эльф, я сам! – он тяжело дышит, отстраняясь. – Ты сказала – для тебя.

О да! С ним хочется познавать и открывать то самое, что еще внове для меня, и я сама удивляюсь своей смелости.

– Ты здорово заинтриговал художника, когда позировал. А еще… о тебе были все мои девчоночьи фантазии. В них ты всегда был самым красивым и только моим.

Я стою перед Стасом обнаженная, и, кажется, после моих слов он забывает о своем намерении. Снова притягивает к груди, и раздеться получается второпях, не разрывая губ.

Постель сводного брата. Моя постель. Когда-то я и подумать не могла, что мы окажемся в ней вдвоем. Но вот я опускаюсь на подушку, теряя рассудок от желания, и прогибаюсь навстречу жадному рту, накрывшему мою грудь.

– Настя, ты потрясающая. Моя…

Мне не хватает его. Мучительно. Я чувствую, как сгибаются колени, а пятки скользят по простыне, сминая ее. Пальцы царапают широкую спину. Я зову Стаса, и он поднимается. Прижимается ко мне всем телом, и у меня перехватывает дыхание от того, насколько он полон ответного желания.

Сегодня ночь откровений, и проснувшаяся чувственность давно взяла верх над смущением. Я сама тянусь к нему, и словно понимая это, он берет мою ладонь и накрывает пах. Сжимает на себе мои пальцы, падая лбом на плечо.

– Настя, мне кажется, я сейчас умру, так мне хорошо.

Я готова трогать его без стыда, узнавать и ласкать в ответном внимании, и Стас тихо стонет мне в шею.

– Да, моя сладкая, да… – толкается в руку бедрами, гладит меня между ног, и я понимаю, каково это – быть на грани.

– Эльф, клянусь, что этой ночью узнаю тебя всю. А сейчас не могу терпеть. Я дурею от тебя. Так хочу быть в тебе, что схожу с ума. Я устал желать этого столько лет…

Знаю. Все это живо и во мне.

– Стас, я должна сказать.

– Да… – он снова склоняется к груди, приникает к ней ртом, перекатывает языком сосок, и это так сказочно-остро по ощущению, что я запрокидываю голову, желая полнее впитать эту ласку. – Боже, какая ты вкусная. Нежная моя девочка. Что ты хочешь мне сказать? Я готов тебя слушать вечно…

– У меня еще никого не было.

– Да-а… – продолжает шептать и вдруг замирает. Длинную секунду не двигается, затем медленно отпускает грудь, чтобы поднять голову. Находит мой взгляд.

– Что?! – рвано выдыхает, и его голос почти не слышен.

– Ты будешь первым, Стас. Извини, – прикасаюсь пальцами к его виску, – если добавила нам этим сложности.

Он закрывает глаза. Его лицо по-прежнему обращено ко мне, и я могу видеть внутреннюю борьбу, что натянула желваки на четких скулах и сжала рот. Вижу, но не могу понять.

– Что? Стас, что не так? Ты же сказал…

– Эльф, – он падает лбом на мое плечо и притягивает к себе еще крепче. – Я бы принял тебя любой. Но это… я не достоин такого подарка. Неужели он никогда…

– Хотел. Я не могла. Не могла с ним…

– О господи, Настя… Прости меня за душ. За то, что не сдержался. Так давно хотел почувствовать тебя, что ни о чем другом и думать не мог! Если бы я знал…

– То что? Что бы это изменило? Ты бы не прикоснулся ко мне?

Он трется носом о мою шею, как будто запоминает запах.

– О нет. Когда ты рядом, это не в моих силах – держаться подальше. Но не так бы… не сразу… Че-ерт, Настя, я такой осел!

Я смеюсь, обнимая его за шею. Это так не похоже на Стаса Фролова, на того, кто привык брать свое – просить прощения. Отрываю затылок от подушки и целую любимые губы, щеки.

– Я хочу тебя, Стас. Сильно! Мне ничего не страшно и ни за что не стыдно, когда я с тобой. Я тоже ждала тебя. Столько лет ждала только тебя!

И больше не нужно слов. Мы снова забываемся друг в друге, не можем разорвать губ, рук, пока почти не задыхаемся от столкнувшего нас притяжения.

Стас целует мою шею, спускается к груди. Словно укрощая свою страсть, касается ее очень нежно. Сползает ниже, лаская ртом живот, поглаживает ноги, шире раскрывая меня для себя…

Я понимаю, на что он сейчас готов, и прошу его:

– Нет! Потом! Пожалуйста! Я хочу тебя! С тобой… Пожалуйста…

Мне не пятнадцать лет, и я догадываюсь, что ему придется нелегко. Задерживаю дыхание на вздохе, когда чувствую в себе его пальцы – осторожные, настойчивые, нежные.

– Хорошо, Эльф, мы сделаем это вместе. Господи, какая же ты у меня хрупкая и живая. Как орхидея… Подожди, моя девочка, еще чуть-чуть. Я для тебя пока слишком большой…

– Стас…

…О, это больно! Он держит раскрытые губы у моих губ и ловит тихий вскрик. Я дышу часто-часто, широко открыв глаза, чувствуя, как он замер во мне.

– Настя, Настенька, только скажи, и я…

Глупый. Я еще не чувствовала его настолько моим, как сейчас, и позволяю одинокой слезе скатиться на висок. Обнимая, прижимаю к себе и шепчу:

– Нет! Все хорошо. Пожалуйста… пожалуйста… – выдыхаю в ответ на новый толчок, очень осторожный, несмотря на всю страсть, что съедает нас. – Люби меня.

Он так громко вздыхает, как будто я своими словами достала до самого сердца.

– Я люблю тебя, Эльф! Как может быть иначе? Я всегда любил тебя! С самого первого дня, как увидел. Только ты важна для меня, слышишь! Только ты. Моя сказочная, синеглазая девочка. Все пройдет, боль пройдет, и я обещаю, что буду любить тебя всю жизнь. Только тебя! Настя, моя Настя…

Больше нет никаких преград, и я чувствую себя наполненной им. Мои ноги подрагивают, тело чувствует приятную тяжесть Стаса. Его нарастающее желание. Я отзываюсь на его стон всем существом, отдавая себя.

– Господи, как хорошо… Ты удивительная! Я никогда и никому не говорил ничего подобного! Это чудо – быть в тебе. Знать, что ты моя. Надеюсь, я успел, – он улыбается, мягко целуя меня в висок. – Иначе бегать нам с тобой годика через два по двору за маленьким Фроловым, – и новый поцелуй – уже в губы, долгий и нежный. – Потому что я тебя теперь без внимания не оставлю. Я жадный и ненасытный, и ужас до чего люблю своего Эльфа.