Искажение жестокости

—Пожалуйста, подожди. Дай мне сказать, не перебивай, — взмолился Руслан, — мне и так нелегко, Оля. Ты говорила о пропасти, в которую упала. Но я побывал в точно такой же, если не хуже. Ты терзаешь себя, думая, что теперь я могу не принять тебя из-за того, что твоё тело осквернено насилием. Но, пойми, меня гложут те же сомнения и страхи. Что ты отвергнешь меня после того, что со мной случилось. Ты попала в руки мерзавцев, работающих на Люкса, и они надругались над тобой. А я попал в руки Бармалеры и его дружков-извращенцев. Помнишь Бармалеру? Помнишь, что он собой представляет? Ну, так вот… — на несколько секунд парень запнулся, умолк растерянно и беспомощно, но тут же преодолел мучительное смущение и стыд, продолжил нервным, сердитым, охрипшим от волнения и переживаний голосом: — Они напали на меня исподтишка, когда я плохо себя чувствовал из-за ломки. Ударили по голове, связали бесчувственного, избили, завезли на свою дачу и там… напоили меня и… в общем… изнасиловали всеми возможными способами. Ты поняла меня?

Ольга, бледная, сидящая неподвижно с расширившимися от потрясения, безумными глазами, лишь безмолвно кивнула ему в ответ, не в силах произнести ни слова.

—После всего этого кошмара я попытался свести счёты с жизнью. Не вышло. Приехали друзья и вытащили меня из петли. Я остался жить, хотя ещё долго хотел умереть. И вот теперь я спрошу у тебя то же самое, что и ты спрашивала у меня. Примешь ли ты меня после всего этого? Пожелаешь ли снова быть моей? Захочешь ли, чтобы я снова был твоим? Не из жалости, а потому, что я, на самом деле, нужен тебе. Или нам, действительно, лучше расстаться и не мучить друг друга. Скажу тебе абсолютно честно, я не хотел бы расставаться, Оля. И я говорю так не из жалости. Пожалуйста, не приписывай мне того, чего я не чувствую. При чём здесь жалость? Просто я люблю тебя, по-прежнему, люблю тебя. Не смотря ни на что. Но… если теперь ты не можешь быть со мной, что же… ты свободна, и я… я приму любое твоё решение. Просто я хотел, чтобы прежде, чем принять такое решение, ты узнала обо мне всё…

Широко распахнутые, светлые, полные боли глаза Руслана смотрели ей в лицо открыто и твёрдо, ни на мгновение не выпуская из плена её растерянный, ошеломлённый взгляд, а руки продолжали судорожно сжимать ладони девушки, словно парень боялся отпустить их и потерять её навсегда. Первым инстинктивным побуждением Ольги было броситься ему на шею и крепко-крепко обнять, чтобы как-то разрядить скопившееся между ними тяжёлое, болезненное напряжение, но девушка просто не осмеливалась высвободить свои руки из его пальцев, боясь обидеть его слишком резким движением. Также она не могла отвести в сторону и спрятать свой взгляд, оторваться от его честных, печальных, смущённых глаз, которые трогательно и робко заглядывали, казалось, прямо ей в душу.

—Только, пожалуйста, не молчи, Оля, — тихо попросил Руслан через несколько мучительно долгих секунд. — Мне тяжело. Скажи хоть что-нибудь.

—Я не знаю, что сказать, — испуганно пролепетала Ольга, не узнавая свой надломленный голос.

—Если теперь я стал тебе противен, так прямо и скажи об этом, — спокойно предложил парень. — Я пойму тебя.

Чуть помедлив в нерешительности, он осторожно выпустил её ладони из своих дрогнувших пальцев, и девушка немедленно воспользовалась этим. Она порывисто подалась к нему всем телом, обняла за шею и судорожно прижала к себе. Тихонько охнув от боли в раненой руке, Руслан в изнеможении зарылся щекой в её мягкие волосы.

—Не будем расставаться? — с робкой надеждой спросил он, обнимая девушку.

—Нет. Ты мой… мой… мой… мой, я снова чувствую это, — словно в забытьи, шептала Ольга, закрыв глаза. — Спасибо, Руслан.

—За что?

—За то, что ты снова мой, за то, что ты не бросил меня одну в этой ужасной передряге.

—Тебе стало легче? — спросил парень, нежно гладя её спину и плечи.

—Да. 

—Тогда я ни о чём не жалею. Давай оставим прошлое в прошлом, Оля, и начнём всё сначала. Только ты и я, вместе.

—Теперь я чувствую, что это возможно, что мы в равном положении. Никакой пропасти нет. Никакой оскорбительной жалости и вымученного сочувствия. Всё, как прежде. И мне плевать на прошлое, если сейчас ты снова мой.

—Я твой, конечно, я твой, — прошептал Руслан. — Будь моей, Оля…

В смятении позабыв о том, где находятся, они замерли, обнявшись и закрыв глаза. В мёртвом, душном безмолвии страшной комнаты слышался лишь тихий, нежный звук их жадно встретившихся губ, взволнованное дыхание и мирное потрескивание догоравшей на столике свечи. Это длилось несколько минут, это длилось вечность. 

Внезапно где-то в глубине окружавших их сырых, каменных стен возник какой-то странный, отдалённый шум, резкий, пронзительный звук, напоминавший протяжный скрежет дверных петель. Он был совсем не громок, но в абсолютной тишине, во время поцелуя, поразил их, словно удар грома. Разомкнув губы и прервав свой поцелуй, Руслан и Ольга посмотрели друг на друга расширившимися, встревоженными глазами и настороженно прислушались. Странный скрежет больше не повторился. Но не успели они немного перевести дыхание и успокоиться, как снова услышали нечто вроде осторожного, размеренного, ритмичного постукивания, которое было похоже на чьи-то крадущиеся шаги. Звук шёл со стороны поддельного камина. Негромкие, но отчётливые отголоски чьих-то неторопливых шагов доносились до них, словно просачиваясь сквозь толщу каменных стен.

—Что это? — в страхе прошептала девушка, крепче сжимая свои руки, нежно обвившиеся вокруг шеи Руслана. Она вдруг вспомнила недавний сон, который приснился ей сегодня днём, и невольно содрогнулась всем телом.

—Не знаю, — растерянно проговорил парень, — по-моему, звук идёт оттуда, — Руслан указал в сторону той стены, где была устроена грубоватая, но довольно реалистичная имитация камина в натуральную величину. — Похоже, он доносится сверху, но не прямо над нами.

—Кто-то спускается сюда, — предположила Ольга, — но не по коридорам.

—Может быть, твой брат? — сказал Руслан.

—Кто бы это ни был, он явно не ожидает застать нас здесь, — мрачно усмехнулась девушка.

—Говори тише. Если мы слышим его шаги, то и он может услышать нас.