Страница 26 из 58
На вид Лафантейну можно было дать около тридцати, хотя на самом деле этот умудренный жизнью вампир сменял не одну тысячу лет. Из присутствующих здесь, он оказался самым старым, а потому именно Ришар возглавлял совет кланов и принимал решения по наиболее спорным и важным вопросам.
Именно благодаря ему Иван смог собрать всех участников данной трагедии, ведь его слово было практически сродни кодексу. Одежда на вампире напоминала нечто среднее между камзолом и пиджаком: застегнутый до самого горла воротник, ряд пуговиц, вереницей уходящий вниз и останавливающиеся за пару сантиметров до подола, черные брюки в тон кафтану и лаковые туфли.
Дочь француза, Бьянка, исчезла спустя два дня после Лилиан. Потеряв жену четыре века назад, блондин тут же забил тревогу, когда единственный близкий ему на свете человек исчез из его поля зрения. Некоторые вампиры после полного превращения обнаруживали у себя разные способности, помимо тех, что появлялись с обращением.
Даром, которым новая жизнь наградила своего подопечного, оказалось видение аур и некоторых отрывков из происходящего с теми, чью вещь вампир будет держать в руках. В тот момент, когда пропала Бьянка, Ришар случайно взял в руки ее сережку, которую дочь искала по всему дому, но так и не смогла отыскать.
Древний поделился с детективами, что когда он прикоснулся к украшению, то увидел темный переулок, обшарпанные стены и чью-то тень на кирпичной кладке, но кем мог быть ее обладатель, мужчина не разобрал, а потом наступила тьма.
Оливия послушно записывала все, что слышала и кое-где добавляли пометки, задавая вопросы для уточнения деталей. Она настолько погрузилась в работу, что переживания по поводу сущности окружавших ее людей ушли на второй план.
Хоффман иногда бросал на помощницу короткие взгляды, отмечая про себя, что ему комфортно работать с ней в паре. Девушка много знала, спрашивала о трудных для клиентов вещах с некой мягкостью в голосе, отчего ей тут же хотелось выложить все и вся без остатка.
Третьим слово взял рыжеволосый мужчина, устроившийся возле окна и не сводившего глаз с ночного неба. Короткие волосы задорно торчали в разные стороны из маленького хвостика на затылке, позволяя нескольким прядям падать на лицо по обеим сторонам, короткая борода придавала ему уставший вид и старила владельца.
По человеческим меркам он выглядел лет на сорок-сорок пять, темно-серые с крапинками свинца глаза напоминали грозовое небо или бушующий океан во время шторма. Серый костюм и белая рубашка, выглаженные с иголочки, подчеркивали неестественную бледность кожи. Генрих Оберхоф эмигрировал из Германии пятьсот лет назад вместе с сестрой Гретэль и племянницей Эльзой.
Своих детей у него не было, а муж сестры умер на войне, оставив любимую на попечение брата с малюткой Эли на руках. Когда девочке исполнилось восемнадцать, дядя даровал ей бессмертие. Всего себя, Оберхоф посвящал любимой племяннице, практически заменяя ей отца, и вот теперь его маленькое чудо, любимица, исчезла. Такого удара древний не ожидал, и чуть было не заработал инфаркт, благо подобное в его положении ему не грозило.
Поставив точку в записях, Джонсон оторвала глаза от бумаги и столкнулась взглядом с не то светло-голубыми, не то бледно-зелеными глазами с суженным зрачком. Их обладатель сидел в самом темном углу гостиной, устроив подбородок на сложенной в кулак руке, и пристально изучал сидевшую перед ним девушку.
От такого взгляда у Олив табун мурашек промчался по спине, можно было подумать, что незнакомец видит ее насквозь, заглядывая в самую глубь темных уголков души и запуская в нее свою руку с длинными когтями. Данный образ промелькнул у Лив перед глазами, и когда она резко моргнула, прогоняя видение, то тут же заметила, как правый уголок рта вампира пополз вверх, демонстрируя довольную улыбку сытого кота. Зрачок из круглого на мгновение стал вертикальным, а потом вновь вернулся к прежнему виду.
Безупречный черный костюм с белой рубашкой очень шел владельцу, на мизинце правой руки, которой мужчина подпирал голову, блестел серебряный перстень с алым камнем. Смоляные волнистые волосы, зачесанные назад, открывали широкий лоб, резко очерченные, так что можно порезаться, скулы, покрытые легкой, едва заметной щетиной, выглядели подобно выточенным из камня. Устроившись в глубине кресла и закинув ногу на ногу, хищник старался слиться с той тьмой, что окутывала его со всех сторон. Можно было подумать, что он принадлежит ей, и они оба составляют две половинки одного целого.
Бастиан приметил его еще в самом начале разговора. Этот хитрый, изучающий взгляд откровенно не нравился ангелу, тем более, что он был адресован Оливии. Пока она вместе с Хоффманом опрашивала глав кланов, этот субъект изучал девушку, будто прицениваясь.
Вспыхнувший огонек в глубине глаз и выступившие на несколько миллиметров клыки говорили о крайней степени возбуждения, не будь Самаэль рядом с Олив, шатен бы давно впился ей в шею клыками. Что-то с ним было не так, интуиция подсказывала, что он не так уж прост, как кажется. Смерть хотел просканировать заинтересовавшего его субъекта, но игру в гляделки пришлось прервать, поскольку Воронов отвлек незнакомца, назвав его по имени.
- Позвольте представить, Виктор Рыков. Он возглавлял группу следопытов, искавших всех пропавших девушек.
- Рад знакомству, господа. – Нюхач встал со своего места и пожал руку Бастиана, сдавив его кисть так, что у обычного человека она давно хрустнула, возвещая о переломе всех костей, но ангел растолковал этот жест как вызов, а потому не преминул ответить на него не менее сильным рукопожатием.