Страница 37 из 56
Впрочем, я чувствовал в воздухе запах ее духов – скорее, не запах, а легкий след. Но даже это успокаивало.
Прошло немало времени, прежде чем в комнату вошел человек. Я приподнял голову, надеясь, что это она. Но это оказался Женька; я бессильно откинулся на подушки, хоть и рад был его видеть.
- Ха! Очухался!
Он принес кувшин с водой, несколько стаканов, поставил все это на столик возле моей кровати, а затем опустился на стул.
- Хоть ты и порядочная скотина, я рад снова видеть тебя, - ухмыльнулся смотритель.
- Взаимно, - прохрипел я. Голос пока повиновался плохо.
Женька помог мне выпить два стакана воды – обезвоживание все-таки чувствовалось. Есть я не хотел, а он и не предлагал.
- Хочешь отдохнуть?
- Нет, - я больше не мог терпеть неизвестность. – Не уходи.
Его взгляд посерьезнел – он догадался, о чем я спрошу его.
- Хочешь все узнать, да? А узнавать тебе придется много. С чего начать?
- С самого простого: где я? Почему меня привезли не на базу?
- А ты на базе, олух. Так, давай лучше в хронологическом порядке. Когда Алтай тебя выловил, ты был почти мертв…
- Алтай? – поразился я.
- Ага. После взрыва он вдруг сиганул в воду, хотя его самого только-только перевязали. Мы сначала не поняли, зачем это он, но вернулся он уже с тобой. Знаешь, многие поверили, что ты умер при взрыве.
- Они почти угадали. Что было дальше?
- Первую помощь тебе оказали еще на корабле, но толку от нее было мало. До базы ты бы не дотянул, и тебя направили в ближайшую человеческую больницу.
Они что, показали меня посторонним?!
- Как это? Ведь люди не должны знать о нас! В смысле, другие люди…
- Никто ничего не узнал, - заверил меня Женька. - Ты забываешь, что мы работаем на правительство. Одну больницу полностью освободили для тебя, с тобой работали наши врачи, но на чужом оборудовании. Да, это сложно, у такого решения были противники. Некоторые считали, что от тебя проще избавиться, но ты набрал себе немало друзей, в числе которых и высокостоящие. Все сложные операции провели в том госпитале…
Он продолжал говорить, а я никак не мог поверить, что люди пошли на все это ради меня.
Оторванная рука лишила меня и значительной части крови, в голове засел пробивший череп осколок, почти все ребра были сломаны. Может, взрывом, может, стараниями Катрана и Барракуды. Не удивительно, что многие махнули на меня рукой.
Но не все. Они рискнули сделать мне операцию, и я ее пережил. Из моей головы достали осколок, но вместе с ним пришлось удалить и последний контролирующий меня датчик. Правда, они не знали, что он последний, а я не знал, что он в голове… Но теперь его нет.
Выяснилось, что я восстанавливаюсь лучше зверей первой серии, хоть и не так хорошо, как Кархародон. Они удалили мне обломок кости на левой руке и готовились делать протез, но тут оказалось, что я способен отращивать потерянные конечности. Рука появлялась медленно, странно… Женька сказал, что рука росла так, как растет молодое дерево: понемногу, но стабильно. Сначала появилась кость, затем на ней начали нарастать мышцы. Уже на этом этапе руку закрыли похожей на гипс повязкой, чтобы я случайно не травмировал ее.
Поначалу люди беспокоились, что нет возможности погружать меня в воду, однако обнаружилось, что моя кожа больше не пересыхает на открытом воздухе, хоть я и был без брони. Кто-то решил, что это естественная адаптация организма, кто-то посчитал последствиями операции на головном мозге. Выяснить наверняка они решили позже, когда я выздоровею - или через вскрытие, если я все-таки умру.
Первую неделю я лежал в человеческой больнице, а потом достаточно окреп для путешествия на базу. Там я еще полторы недели провел в больничной палате, но оказалось, что в искусственном лечении я не нуждаюсь. Вернее, они больше не могли мне ничего дать. И тогда, по предложению Литы, меня перевели в одну из комнат отдыха, предназначенных для смотрителей. Здесь постоянно поддерживали влажный воздух, чтобы мне было легче дышать, но других мер не принимали.
- Лита решила, что тебе так будет лучше, - сообщил Женька, откидываясь на спинку стула.
- Она хорошо знает меня. Ненавижу больничные палаты, - я не стал добавлять, что после смерти Кинга я ненавижу их еще больше. – Так я тут две с половиной недели?
- Считай, три, в комнату отдыха тебя перевели пару дней назад.
Я хотел узнать, что все это время делала Лита, но задавать такие вопросы было еще больнее, чем двигаться.
В комнату заглянул врач:
- Женя, вам пора идти, он еще слишком слаб.
Что верно, то верно, слабее некуда. Конечно, у меня были вопросы, но меня уже начинало клонить в сон. В таком состоянии я все равно ничего не запомню.
- Я еще зайду, - пообещал Женька, направляясь к выходу.
Я хотел попросить его кое о чем, но подумал, что это лишнее. Если захочет, сама придет…
***
Скоро я убедился, что выздоравливаю очень быстро. Через пять дней после моего первого пробуждения боль окончательно отступила, но двигаться было чертовски тяжело.
Увы, броня не восстанавливалась. Даже когда мои раны полностью зажили и с меня сняли повязки, в моей чешуе оставались проплешины. На затылке, полоса на ребрах, ну и, конечно, левая рука… Она заживала медленней, я не видел ее под повязками и не хотел видеть.
Плохо дело. Если чешуя не восстановится, я больше не смогу сражаться, я стану слишком уязвим. Даже думать об этом не хочется! Она зарастет, должна зарасти. А иначе зачем я выжил?
Меня навещали часто, по нескольку раз в день. Те, кто раньше отворачивался при моем появлении, казалось, простили мне все. Мне было приятно их присутствие, оно отвлекало от мрачных мыслей.