Чужая кровь

Что поделать, Один был упрямой скотиной, но и он понимал, что от яда Хель может и не поправиться, и если дело ограничится только подорванным здоровьем — это стоит расценивать как чудо. Если честно, то он даже успел как-то примириться с мелькнувшим ощущением близкой смерти от отравы. Проклятье! Да он даже предполагал, что может из боя с некроманткой не вернуться!

Гнал от себя подобные размышления, трезво оценивая себя и свои шансы на успех, но ведь мелькнуло же! Но он ушел на своих ногах, а теперь не может полноценно сплясать с копьем — задыхается уже на третьем часу. И целители никак не вычистят из крови трупный яд.

Впрочем, пусть тело его ослабело, мозги по прежнему хорошо соображают, а таким опытом, как у него, не каждый похвастается. Поэтому надо составить план, и не один — им предстоит война.

Тор уже успел доложить о расспросах Локи: информация, собранная на Таноса, не внушала оптимизма. Причины, по которым титан проявлял агрессию, Одина не интересовали. Мало ли что его укусило! А вот намеки на поиски Камней Бесконечности заставляли задуматься. Один знал о примерном местоположении двух, и если сбрендившего Таноса интересуют камни, он направится в их сторону, а значит, война неминуема.

Поэтому следовало подготовиться. И первым делом требовалось навестить союзников.

Нидавеллир встретил гробовой тишиной. Мертвой. Этот мир и так был не особо приветливым, отличаясь сложными климатическими условиями, да и населения — кот наплакал, так как его обитатели увеличивали свою численность медленно и с огромным трудом.

Но это? Такая тишина была просто неестественной.

Не ревели печи, не подрагивал пол от ударов тяжеленных кувалд, не звучал капелью перезвон молоточков, из-под которых выходили шедевры, удивляющие миры. Не звучали шаги хозяев этих длинных переходов, глубоких шахт и потрясающих воображение залов, вырубленных в породе.

Нидавеллир оказался мертв, в самом прямом смысле этого слова. Один молча смотрел на усеявшие коридоры трупы — раздавленные, истерзанные — и не знал, что и думать.

Гномы были очень древней расой, крайне малочисленной и чрезвычайно долгоживущей, и сейчас Один видел последствия геноцида: кто-то истребил гномов полностью. Ас знал большинство если не по именам, то хотя бы по внешности, и смотреть на оскаленные в последнем усилии мертвые лица было горько. Больше не будет шедевров и гениальнейших творений. Даже если кому-то и удалось сбежать — на что ас горячо надеялся, — восстановить прежнюю численность просто невозможно — все немногочисленные представительницы прекрасного пола были мертвы, а значит…

Значит, кто-то приложил достаточно усилий, чтобы превратить целый мир в могильник. Да еще и помародерствовать.

Ас покачал головой, печально наблюдая за сыном, закрывающим глаза Броку и Эйтри: славные кузнецы, способные на равных потягаться в искусстве создания чудес с Локи, были изрублены, как туши в лавке мясника. Бальдр накрыл гномов плащом и еще раз обвел побоище острым взглядом.

— Зачем? — Бальдр дернул плечами, оглядываясь. — Если честно, искренне не понимаю. Совершенно бессмысленная жестокость.

Один этого тоже не понимал: гномы были ценнейшим ресурсом, цинично выражаясь. Захватить мастеров, заставить работать на себя… Хотя зачем? Услуги гномов стоили дорого, но не запредельно. К тому же они любили вызовы своим способностям, своей гениальности, любили невозможные задачи и нетривиальные пути решений.

Один понял бы, если бы кто-то решил гномов перекупить, захватить, поработить, в конце-то концов! Но убивать? Все равно что резать курицу, несущую бриллиантовые яйца, и даже не на бульон, а просто так, чтобы на помойку выкинуть.

Это было бессмысленно, и потрясающая жестокость данного деяния вводила в ступор.

Вынырнувший из дальнего коридора Тор лишь покачал головой.

— Никого, — пророкотал Громовержец, яростно стискивая пальцами рукоять Мьёльнира. По молоту зазмеились крошечные молнии. — Живых я не обнаружил.

— Следы?

— Странные, — признал Тор. — Уходим?

Один открыл было рот, чтобы скомандовать осмотреться еще раз, но в груди закололо, и он с трудом удержался, чтобы не схватиться за больное место. Тор встревоженно подхватил отца, руки Бальдра засветились белым светом.

— Уходим.

Биврест рухнул радужным облаком, асы вошли в портал, через пару мгновений уже шагая по вымощенным каменными плитами коридорам дворца. Бальдр с Тором подхватили зашатавшегося Одина под руки, не реагируя на его возмущенное шипение, целеустремленно направляясь к покоям царя, где сдали его, покрывшегося испариной, на руки Фригге и целительницам.

Одина долго пичкали разными отварами и пилюлями, обтирали, читали лекции о недопустимости активных шевелений, на что он только кивал и слабо улыбался супруге — чувствовал себя ас отвратительно, — визит в Нидавеллир не прошел даром.

От отваров клонило в сон, Один, плюнув на дела и прочее, рухнул в постель, уснув в полете, но отдохнуть не получилось: проснулся он от рычания.

Волки напружинились, вздыбив шерсть и припадая к полу. Ас нахмурился, машинально протягивая руку к копью, как всегда, стоящему в изголовье кровати. Гери припал еще ниже, угрожающе скаля острые клыки, Фреки медленно переместился в сторону, и Один нахмурился: волки готовы были броситься на кого-то за дверью. Раздался тихий рык, и все закончилось. Волки еще немного постояли, переглянулись и дружно полезли на здоровенное ложе, готовясь бдить и защищать аса всю ночь.

Когда Один распахнул дверь, сняв охранные заклинания, за ней никого не было.

***

Видар раздул ноздри, втягивая воздух. От сидящего во главе стола Одина тянуло болезнью. Чистый запах металла, хрустящего морозного снега и солнечного жара то и дело перебивали нотки чего-то приторно сладкого, едкого, как плесень. Ас выглядел сильным и мощным, как всегда, но обоняние оборотня было не обмануть. Рядом еле слышно заворчал Вали, и Видар взглядом придавил брата.

Не сейчас. Они еще слишком слабы, только переселились обратно к себе и начали выходить к семейному завтраку. Рядом хрустнула кость — Вали грыз баранью ногу, не сводя глаз с Тора, и Видару пришлось пнуть придурка под столом, потому что нечего чавкать и позориться перед матерью.

Бросивший на них взгляд Бальдр слегка поморщился: оборотни обычно вели себя гораздо культурнее, но в последнее время начали понемногу наглеть, демонстрируя звериные повадки на радость окружающим. Вот и теперь Вали приподнял по-волчьи верхнюю губу, демонстрируя зубы. Бальдр только закатил глаза, отворачиваясь от этого зоопарка.

Видар зарычал, а затем неожиданно попытался укусить брата.

— Видар! — громыхнул Один. — Вали! Что вы себе позволяете?!

Оборотни синхронно повернулись к отцу… и оскалились. Глаза братьев помутнели, наливаясь волчьим янтарем. Один встал, Тор тут же переместил мать себе за спину, срывая молот с пояса, — в последнее время он без оружия никуда не выходил.

Хёд с Хермодом отодвинулись, не понимая, что происходит, Браги сосредоточенно запоминал происходящее, глаза Бальдра налились серебром, князь встал рядом с Тором, закрывая Фриггу. Один нахмурился, когда его сыновей выломало в трансформации, и два здоровенных оборотня начали обходить стол с двух сторон, царапая когтями паркетный пол.

— Это уже перешло все границы! — рявкнул Один, выбрасывая вперед руку. Оборотней впечатало в стены, на пол сползли уже полубессознательные асы. Тор стремительно подошел к неожиданно сошедшим с ума братьям, приложив Вали затылком в стену. Видар попытался что-то вякнуть, но удар рукоятью молота отправил его в беспамятство.

Тор подвесил Мьёльнир на пояс, подхватил Вали, перебросил его через плечо. Поправил сползающее бессознательное тело, подцепил второго брата за ногу и молча потащил его за собой.