Чужая кровь

Дальнейшее походило на свалку: Рамлоу пинал и толкал солдат, заставляя их мешать друг другу, не позволяя себя схватить, отчего те просто зверели, постепенно поддаваясь азарту и вскипающей ярости. Кончилось все предсказуемо: отпинав и отвесив подзатыльников, что было многократно обиднее ударов, Брок, использовав Силу, ускорился, вырубая Солдат окончательно.

Мстительно потоптавшись на валяющихся тушках, оставляя пыльные следы подошв, Рамлоу сходил за кофе, сел на спину Первого и принялся дегустировать одуряюще пахнущий напиток, посыпая голову начавшего приходить в себя модификанта крошками из круассана — к этому кондитерскому изделию он питал нежную привязанность.

Роллинза, который мог укоризненно смотреть и качать головой, пресекая безобразия, поблизости не было, поэтому ситх с удовольствием проявлял свои самые отвратительные черты характера. За дальнейшим издевательством над нервами, психикой и здоровьем суперсолдат Люк наблюдать не стал: его ждал гость.

— Приветствую, Стивен.

— Приветствую, Люцифер.

Как всегда, произнося его имя, Стрендж слегка запнулся. Еле заметно, но запнулся: католическое воспитание даром не проходит ни для кого. Даже для магов.

Потекла неторопливая формальная беседа: о погоде, о последних мировых новостях… Ничего секретного, опасного или неприятного — так, пустопорожний треп двух джентльменов за чашкой чая.

Люк с удовольствием трепался ни о чем, пряча довольную ухмылку за чашкой чая: его последнее приобретение оказалось чудо как хорошо!

— Как ваша практика? — вежливо поинтересовался ситх, наблюдая, как разительно изменился маг: мужчина просто вспыхнул радостью и счастьем.

— Прекрасно, — тщетно пытаясь спрятать обуревающие его чувства, Стрендж машинально сжал пальцы в кулак. — Мелкая моторика восстановлена полностью, я вновь прооперировал!

— Примите мое восхищение, — Люк отсалютовал чашкой, доливая себе еще напитка. — Приятно, когда профессия — любимое дело в жизни.

Стрендж слегка дернул щекой, сдерживая улыбку. Гордую, а не самодовольную — последнего в докторе поубавилось после автокатастрофы, поставившей крест на карьере — переломы пальцев для хирурга смерти подобны.

Самодовольный эгоист, упивающийся своим гением, оказался полностью раздавлен случившимся. Для него травма была хуже смерти — жить и не иметь возможности блистать в операционной? Не для него. Стрендж принялся искать возможность вернуть себе утраченное здоровье, не брезгуя ничем: начиная от откровенно шарлатанских способов и заканчивая просто невозможными. Откуда сходящий с ума бомж, в которого превратился успешный хирург, узнал о нем, Люк догадывался — все-таки именно к существу с его именем обращаются отчаявшиеся, вот только он отвечать не нанимался.

А при желании всегда можно найти способ, который сработает.

Доктор нашел. И даже получил желаемое, к собственному изумлению. Откуда ж бедолаге было знать, что Люк увидел проблески будущего, в котором Стрендж стоит рядом с Древним.

Поначалу, не успев разобраться, Люк едва не убил будущего ученика древней твари, но потом привычка думать взяла верх, и ситх сделал все, чтобы изможденный доктор, упавший перед ним на колени, умоляя исцелить поломанные руки, остался благодарен.

Лично ему.

Для Люка вылечить раздробленные и неправильно сращенные кости было плевым делом. Вернуть нервам чувствительность — тем более. Сделать все это лично, поразив доктора до глубины души — вообще раз плюнуть.

Получивший исполнение желаемого Стивен совершенно ошалел, не зная, что и делать, но Люк, принимая горячие уверения и клятвы в вечной верности, тут же направил его энтузиазм в нужное русло.

Стрендж действительно стал учеником Древнего, доконав последнюю, вот только это был выбор способного нормально и взвешенно рассуждать человека, и клятв верности Верховному магу Земли он не приносил, что не помешало ему сначала выучиться как следует, а потом и задавить очередного обнаглевшего демона, возомнившего себя непонятно кем. А Люк еще в свое время гадал, почему не убил наглеца, дав возможность сбежать.

Гибель Древнего, в свое время попортившей ему немало крови, поставила точку в этих размышлениях. Разумеется, Стивену, так нежданно-негаданно для самого себя ставшему борцом со злом, помогли как одолеть Дормамму, так и как следует оплакать Древнего, и если о первом доктор знал, то вот о втором и не догадывался.

Как всегда, вспомнив Древнего — вернее, Древнюю — мадам по какой-то причине носила титул в мужском варианте, а не в женском, хотя не Хатшепсут*, а Гималаи — не Египет. Впрочем, нравы у магини были те еще, как и у всех представителей колдующей братии.

К тому, что она считала себя пупом Земли, Люк относился ровно — в конце концов, таким недостатком обладает каждое разумное существо, поднявшееся чуть выше кочки.

Но вот с тем, что она, со своим стремлением к всеобщему благу — как она его понимала — вставляла Люку палки в колеса и гадила по-мелкому и по-крупному при любой возможности, он мириться не собирался.

— Позвольте выразить вам сочувствие в связи с преждевременной утратой Учителя, — с совершенно постной миной ровно произнес ситх. — Потеря наставника — всегда горе.

Для кого именно — Люк мудро не уточнил. Стрендж кивнул, пробормотав такие же пустые благодарности — он о конфронтации Древнего и Люка знал, только вот о масштабах не догадывался. Как и о причинах…

— Скажите, Люцифер… — неожиданно поднял глаза от чашки маг. — Почему вы мне помогли? Благотворительность в вашем исполнении, она, знаете ли… Пугает.

— Потому что когда-то был на вашем месте, — улыбнулся ситх. — Слегка повздорил с Хель, потерял кожу на руках вместе с большей частью мышц.

В глазах мага зажегся профессиональный интерес.

— И как…

— Лечил? С помощью множества желающих мне помочь, — равнодушно пожал плечами ситх, проглотив слово «недобровольных». Он тогда устроил славную резню, что почему-то не понравилось Древнему. То ли не выспалась, то ли встала не с той ноги. Древняя тварь почему-то решила, что вырезанное поселение оскорбляет ее чувство прекрасного, не обратив внимания на такую мелочь, что там жили людоеды, и решила избавиться от дуреющего среди крови и трупов ситха с помощью портала.

Куда его должно было выкинуть, Люка не интересовало. Его трясло в эйфории и отходняке от битвы с аватаром Хель, восстанавливающейся связи с Силой, боли и наслаждении резней. Портал в неизвестность стал неприятным сюрпризом, но не смертельным — удар Силой, почти начавшийся Шторм — и его выкинуло на площадку на горной вершине, прямо на грубый каменный алтарь, перед которым иссеченный ветрами и морозами морщинистый мужчина в компании двух мальчишек проводил какой-то ритуал, держа на вытянутых руках чашу с мутной белесой жидкостью. Горячей, исходящей паром, пахнущим молоком и маслом.

Если честно, то дальнейшее Люк потом оправдывал невменяемостью от усталости и стрессом. А так же тем, что банально хотел есть.

Он слез с алтаря, отобрал у застывшего истуканом мужчины чашу и с удовольствием напился предложенного, оказавшегося крепким чаем с солью, молоком и маслом. Забрал из рук одного из мальчишек лепешку, оторвал половину, прожевал, а остаток отдал обратно, вместе с ополовиненной чашей.

После чего собрался с силами, закручивая Силу и открывая путь домой, не гнушаясь даже использовать магию.

О последствиях перекуса Люк узнал лишь несколько веков спустя, когда вновь попал в Тибет.

Последователь религии Бон, исполнявший в то утро ритуал, призванный умилостивить гневных духов, вначале немного растерялся, когда ему почти на голову свалилось божество не самого мирного вида: в крови, с оружием, сверкающее золотыми глазами.