Чужая кровь

Тони из сына Говарда и друга стал просто сыном Говарда Старка. Не больше.

А Стив зарекся хоть кому-то что-то говорить о личном. Да и кому? Мисс Романофф? Которая пыталась подложить под него всех особ женского пола, имеющихся в наличии? Да и сама не прочь была залезть в его койку? Директору Фьюри? Сэму, слишком внимательно слушающему его редкие откровения?

Спасибо, нет. Поездки с кордебалетом прекрасно показали ему всю опасность «медовых ловушек», а общение с политиками напрочь отбило доверие к высокому начальству. Он слишком хорошо все это помнил — для него война была только вчера. Еще вчера он шел вперед, истекал кровью и умирал. А люди, окружающие его, об этом даже не думали.

Для них он был суперсолдатом — машиной, не рассуждающей, встающей с колен и убивающей, не задумываясь об этике и законности приказов. Да, его ранения заживают быстро — но боль он чувствует, как и все. Вот только это никому не интересно.

И когда Рамлоу показал ему фотографию Баки — живого, задумчиво жующего пончик, Стив просто шагнул вперед, готовясь выдавить из командира Страйка информацию — если надо, то буквально. Брок рассказал. И не только рассказал. Показал. Видео. Фотографии. Секретная информация. О Гидре. О кодах. О пытках. О том, как медленно восстанавливал искалеченную память у выкраденного супероружия Гидры. Как помогал вспомнить. Снова стать человеком, а не функцией.

И все это стало возможным только благодаря тому, кого жестокий Кроссбоунс называл своим Учителем.

Стив не обманывался. Локи и его ученик — не нежные фиалки. Не альтруисты, радеющие за благо во всем мире. Не святые. Но они такими и не прикидывались. И это Роджерса совершенно устраивало.

Он и сам не пацифист.

Закончив сборы, Капитан подхватил щит, блеснувший остро отточенной кромкой, и стукнулся кулаком о кулак со своим братом. Его семья снова жива, и мнение остального мира его не волнует.

— Готов, брат?

— Всегда, брат.

Стив натянул полумаску, шагая вслед за Баки.

Жизнь прекрасна. И убийство вновь поднявшей голову Гидры сделает ее еще лучше. И Баки был с этим полностью согласен.

***

— Не интересует, — небрежно бросил папку на стол Локи. Пирс состроил печальное лицо, но ситх отлично ощутил вспышку злобной ярости — слишком давно находящийся на вершине пирамиды власти мужчина отвык от отказов.

— Я понимаю, — медленно кивнул Александр, — но, может, вы передумаете?

— С чего вдруг? — равнодушно посмотрел Люк. — Я вам не нянька, чтобы за ручку водить, хулиганов отгонять. Сами.

— Но… — нахмурился Пирс, пытаясь понять, — вы же покровитель Мидгарда.

Люк насмешливо наклонил голову.

— Мистер Пирс… — ситх закинул ногу на ногу, — то, что я являюсь фактически и юридически владельцем данной планеты, не означает, что я обязан подтирать ее населению сопли. Моя задача — это защита: от вторжений извне; от острых приступов глупости, которыми страдают обитатели Мидгарда, от… неважно. В мои обязанности не входит полный и тотальный контроль над людьми. Я могу подсказать. Я могу научить. Я могу указать путь. Дать знание. Что с этим знанием сделает получивший — это уже другой вопрос. Свобода выбора… Вам знакомо это понятие? — в голосе Люка плескалась ясно слышимая ирония, не пропущенная Пирсом. — Я даю знание. Опыт на основе этого знания вы нарабатываете сами.

Пирс молчал, незаметно сжимая кулак от нарастающего бешенства.

— Это… — Люк шевельнул пальцами, — тотальный контроль. Рабство. Пусть и без ошейников. Вы не думайте, я против рабства ничего не имею, что поделать, дедушкино воспитание, но это не значит, что я его одобряю. Иметь рабов… это… — ситх изящно повел рукой, подбирая выражения, — лишние хлопоты. Рабы — это имущество. А за любым имуществом нужен присмотр. Постоянный. Корми. Пои. Выгуливай. Следи, чтобы не передохли, самоубившись в попытке освободиться, чтобы бунт не подняли. Пресекай излишнее рвение. Придумывай работу — для оправдания их содержания… Это… Глупо. А я не выношу глупости. Ведь тот, кто держит рабов — сам раб. Своего эго, требующего хоть так над кем-то доминировать — в первую очередь. Это слабость. А слабость подлежит искоренению. Немедленному. Я не для того рвал свои цепи, чтобы надеть позолоченный хомут на шею, считая его драгоценным ожерельем. Впрочем… — Локи покачал головой, — не думаю, что вы поймете.

Лицо Александра закаменело. Разумом он понимал, что сидящий перед ним вальяжный бог вполне может быть прав. Что Локи имеет опыт, превосходящий человеческий. Что он пытается объяснить — как взрослый талдычит прописные истины ребенку.

Он не хотел этого понимать и принимать.

Тонкие подошвы итальянских туфель жгла печать под ковром, а самомнение — насмешка в слишком ярких для человека голубых глазах. Ноздри Пирса дрогнули, но он усилием воли смирил рвущуюся изнутри ярость и наклонил голову, словно признавая поражение.

— Прошу прощения, Князь. Я надеялся на сотрудничество, однако… Впрочем, есть еще один проект. Вы позволите?

Локи равнодушно дернул плечом. Пирс встал, подошел к столу, сохраняя непринужденный вид и нажав по пути ногой на бронзовый диск, играющий роль замкового камня. Глаза бога сузились.

— Что ты сделал, человек?

На лице Александра проступил триумф.

— А вот теперь мы побеседуем более непринужденно, — оскалился Пирс, не скрывая радости. Локи опустил взгляд — словно видел сквозь ковер. Александр взглянул на часы, нажал на кнопку, открывая двери. В кабинет вошли шестеро здоровенных бойцов в полной экипировке, бросивших на пол бессознательного Брока Рамлоу, скованного магнитными оковами по рукам и ногам. Локи встал. Молча. Сделал несколько шагов и замер, словно уперся в невидимую стену.

Бойцы подтащили Рамлоу к стене и приковали, словно распиная на андреевском кресте*.

— Легенды говорят, — издевательски затянулся дорогой кубинской сигарой Пирс, — что связать бога можно кишками его детей. Таковых найти не удалось… Но зато, — свирепо оскалился он, — я нашел вашего ученика. А ведь ученик — это практически сын… Не так ли, Князь?!

Локи наклонил голову, рассматривая торжествующего Пирса, словно нечто мерзкое, но бесконечно забавное. Бог снова сел в кресло, положив руки на подлокотники, и вид у него мгновенно стал настолько подавляюще властным, что Александр осекся.

— Кто твой хозяин, раб? — скривил губы Локи, и Пирс едва не сорвался.

— У меня нет хозяев! — взревел он.

— Да? Тогда почему ты загребаешь жар для других? Своими руками? — ехидно ухмыльнулся Локи. — И что ты будешь делать? Вот свяжешь ты меня. Что дальше, человек?

Пирс моргнул. На мгновение где-то на периферии сознания мелькнуло смутное ощущение, что что-то не так. Что это не его желание. Не его стиль. Но взметнувшаяся волна алой ярости смела его, и Александр вновь стал готов переть вперед, как больной бешенством слон, сметая все на своем пути.

Перед ним маячила цель, которой он добивался, долго и кропотливо: мировое господство. Плененный бог станет прекрасным оружием — сильный, жестокий, ну а личность они ему подправят: стоит только свистнуть, и выстроится очередь из вивисекторов, горящих желанием опробовать свои экспериментальные методики.

Все получится. Не смогут сами — привлекут союзников.

И тогда…

Не было никаких сомнений. Никаких моральных дилемм и терзаний. Никаких… Только абсолютная уверенность в том, что все идет так, как надо.

Пирс раздраженно щелкнул пальцами, привлекая внимание одного из бойцов, и тот, вытащив тонкий метательный нож, привычно прокрутил его в пальцах и принялся срезать с находившегося без сознания Рамлоу форму. Пара виртуозных движений, даже не поцарапавших кожу, и форменная рубашка с футболкой повисли длинными лентами, которые тут же сорвали.